Курсовая работа: Школа и просвещение в России в XVII веке

Сатирические мотивы характерны и для бытовой повести. В повести о Карпе Сутулове, богатом и славном госте, его жена Татьяна ловко и остроумно высмеивает архиепископа, попа и других сердечных воздыхателей. Купчиха весело и фривольно издевается над ними, особенно духовными особами. «Повесть о Горе-Злочастии» говорит о незавидной судьбе молодого и самоуверенного человека, который, пренебрегая мудрыми наставлениями родителей, пустился в веселую, разгульную жизнь и дошел до нищеты, душевного опустошения. Аналогичная жизненная ситуация в «Повести о Савве Грудцыне», занимательной и живой, наполненной подробностями из народного быта. [17]

Большое хождение получила литература переводная, прежде всего западная, светская. Русские книжники переделывали подобные произведения на свой лад. Большой известностью пользовались повести о Еруслане Лазаревиче и Бове-королевиче с их авантюрно-галантными, рыцарскими «гисториями» и ряд других сочинений.

В литературе XVII в. появляются новые черты демократизма и светскости: демократический писатель и читатель (из посадских, приказных людей и др.), внимание к личности героев, их душевным переживаниям, отход от религиозных догм; новые жанры — светская повесть, драма, стихи с их бытовыми, сатирическими, любовными мотивами. Но все эти черты означают лишь первые шаги нового. В основном литература продолжает старые традиции.

Глава 3. Научные знания

Русские славились как мастера обработки металла, литейного дела. Источники часто упоминают о «пищалях винтовальных» — нарезных ружьях, о пищалях с механизированным клиновидным затвором. В 1615 г . русский мастер изготовил первую пушку с винтовой нарезкой. Хорошо в России отливали колокола, большие и малые, славился по всей стране их «малиновый звон». По сообщению Павла Алеппского, царь пожелал иметь в Москве большой колокол. Иностранцы соглашались отлить его, назначили срок — пять лет. Но местный мастер за один год изготовил колокол в 12,5 тыс. пудов.[18]

Столь же успешно и надежно владели русские мастера строительной техникой, возведением деревянных и каменных зданий, светских и церковных. Особо следует сказать о крепостных стенах: точные расчеты высоты и толщины позволяли обходиться без контрфорсов, что широко практиковали зодчие в Западной Европе.

При устройстве водяных мельниц и, что особенно показательно и важно, железоделательных и иных мануфактур использовали водяные двигатели. Уже тогда мехи у домен и тяжелые молоты, ковавшие железо, использовали энергию воды.

Русские пишут практические руководства, в которых обобщают накопленный опыт, дают наставления по описанию земель («Книга сошного письма», 1628—1629 гг.), подъему соляного раствора с большой глубины (начало XVII в., автор — «трубный мастер» Семен изТотьмы), военному делу («Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки» Анисима Михайлова), по изготовлению красок, олифы, чернил и др. Подобные пособия давали начатки знаний по геометрии и геологии, физике и химии, баллистике и иным наукам. В травниках, своего рода лечебниках, описывались свойства разных трав, давались рекомендации по лечению ими болезней.

Знание астрономии было необходимо для хозяйственной, в том числе торговой, деятельности: для суточного исчисления времени, определения дней переходящих церковных праздников. В России имели хождение рукописи астрономического характера. Прежде всего — переводы и компиляции иностранных трудов. Из них читатель мог узнать об основах геоцентрической системы Птолемея. В середине столетия и 70-е годы появились переводы трудов западноевропейских авторов с изложением гелиоцентрических воззрении Николая Коперника.

Расширялись географические знания, представления о России, ее территории и проживающих на ней'народах, обширных пространствах Сибири и Дальнего Востока.

Уже в конце XV и XVI столетии в России составляются чертежи и карты. На рубеже XVI и XVII вв. появилась общая карта государства, основанная на чертежах отдельных его регионов. Этот «Старый Чертеж» не сохранился. В 1627 г . составили «Новый Чертеж» земель между Доном и Днепром, так называемого Поля, вплоть до Черного моря, и «Книгу Большому Чертежу»: перечень городов России, расстоянии между ними с краткими сведениями этнографического, географического характера. Последний труд в течение столетия неоднократно дополнялся новыми сведениями. В начале столетия карту России составил царевич Федор, сын Бориса Годунова. Но она не сохранилась.

Географические сведения «поверстных книг», которые изготовляли в Ямском приказе, давали ямщикам возможность исчислять прогоны. В них были перечислены дороги от Москвы в другие города и уезды, селения по пути следования, расстояния между ними. Упоминались и важнейшие города за рубежом.

В Посольском приказе хранились материалы со сведениями об окрестных странах: наказы послам, отчеты последних — статейные списки. В Сибирский приказ поступали отписки, сказки русских землепроходцев и мореходов, бороздивших сибирские и дальневосточные просторы, прилегающие к ним моря и океаны; статейные списки посольств к кочевым народам. [19]

Сведения о Сибири и Дальнем Востоке, их соседях, речных и морских путях, собранные русскими людьми, во многом обогатили мировую географическую науку. Иностранцы и в России и вне ее всякими путями, законными и незаконными, жаждали получить материалы Посольского и Сибирского приказов. Так или иначе они становились известными в Европе, и ряд авторов использует русские материалы в своих трудах, картах. Чертеж России Федора Годунова положен в основу карты Восточной Европы, сделанной Гарритсом. Следы использования тех же материалов можно найти в сочинениях голландца И. Массы, англичанина С. Коллинса, шведа И. Кильбургера, француза Ф. Авриля и многих других. Среди этих книг особо следует выделить «Северную и Восточную Татарию» Николая Витзена, амстердамского бургомистра, изданную в 1692 г .

Еще большее распространение получили исторические сочинения — летописные своды, повести, сказания и другие памятники предшествующих столетий. В XVII в. к ним прибавились многие новые летописи и хронографы, повести и сказания. Обоснование прав М.Ф. Романова на царский престол — главная задача «Нового летописца» (1630) и его продолжений. После него был составлен ряд других летописных сводов. В частности, в 1652 г . появился свод патриарха Никона, в 1686 г . — свод по случаю заключения «Вечного мира» с Речью Посполитой. Эти и другие летописные труды, составленные в Москве, носят сугубо официозный характер. В других (летописи сибирские, белорусско-литовские, северо-русские и проч.) нет прямой зависимости от официальной точки зрения, но и они, конечно, проникнуты той же феодальной, дворянской идеологией. [20]

Помимо сочинений, которые продолжают летописную традицию, в XVII в. появляются исторические сочинения нового типа, переходного от летописного жанра к своего рода монографическому или обобщающему. К первому типу можно отнести труд Сильвестра Медведева «Созерцание краткое лет 7190, 7191 и 7192, в них же что содеяся во гражданстве». Это единый и подробный рассказ о конце правления царя Федора Алексеевича, московском восстании 1682 г . и начале регентства Софьи Алексеевны. Изложение доведено до 1684 г .

В конце 70-х годов, четыре года спустя после выхода в Киеве, в Москве опубликовали «Синопсис» Иннокентия Гизеля, украинского ученого, архимандрита Киево-Печерского монастыря. В нем дан обзор, краткий и популярный, русской истории с древнейших времен до той эпохи, когда жил и писал его автор. Позднее его переиздавали десятки раз, настолько он стал популярен как пособие для чтения.[21]

Глава 4. Влияние Западноевропейских держав на образованность в России

Московская Русь XVI — XVII вв. не была изолирована от других государств. Естественно предположить, что она испытывала влияние на свою культуру со стороны западных держав. В.О. Ключевский считал, что «западное влияние, проникая в Россию, встретилось здесь с другим господствующим в ней дотоле влиянием — восточным, греческим». При этом в отличие от греческого, которое «руководило лишь религиозно-нравственным бытом народа», западное «проникало во все сферы жизни»[22]. Однако, по его мнению, о западном влиянии нельзя говорить до XVII в. Приведем логику его рассуждений. В XV-XVI вв. Россия уже была знакома с Западной Европой. Но в этот период можно говорить лишь об общении, а не о влиянии. Влияние же, по мнению В.О. Ключевского, наступает лишь тогда, когда общество, его воспринимающее, начинает осознавать необходимость учиться у превосходящей его культуры. И только в XVII в. в России распространяется «чувство национального бессилия», а это приводит к осознанию своей отсталости. Отсюда и понимание необходимости учиться у Западной Европы[23]. Здесь речь идет, прежде всего, об осознанном влиянии, «о стремлении русских освоить чужое»[24]. Однако, воздействие неосознанное, по мнению автора, начинает распространяться гораздо раньше. В данной статье нас интересует осознанное заимствование русских у западной культуры, их стремление постичь западноевропейское образование.

Известно, что в XVI — XVII вв. усиливается приток иностранцев в Россию. Об этом неоднократно писали иностранцы — современники. Например, Иржи Д. негативно отзывался о присутствующих в России иностранцах[25]. Впрочем, его отношение к кальвинистам и лютеранам, коих, как он считал, было большинство среди приезжающих в Московию, во многом было предвзятым.

Несмотря на эти нелестные характеристики, среди приезжавших в Россию было много высокообразованных людей, которые стремились передать свои знания русским людям, полученные в западноевропейских университетах. Наиболее яркий тому пример — Максим Грек, который приехал в Россию в 1508 г. Он, как известно, получил европейское образование, поэтому синтезировал, по выражению одного из исследователей его творчества Н.В. Синициной, «западноевропейский» и «афонский опыт»[26]. Максим Грек собрал вокруг себя кружок. Члены кружка интересовались кроме всего прочего и достижениями западной науки. Не случайно его называют академией Максима Грека.

Воспоминания иностранцев о России XVI — XVII столетий изобилуют замечаниями о том, что «русские не учатся никакому другому языку», «ненавидят учение»[27] и т.п. Это совсем не означает, что у русских людей не было соответствующих способностей. На это справедливо указывал еще Ю. Крижанич. «…пусть же никто не говорит, — писал он, — что нам, славянам, волею небес заказан путь к знаниям и будь то бы мы не можем или не должны учиться. Ведь также, как и остальные народы не за день и не за год, а постепенно учились друг у друга, так и мы также можем научиться…»[28]. Причины нераспространения образования в России крылись, по мнению А. Майерберга, в том, что сами учителя были малообразованны, противодействовали образованию священнослужители, боявшиеся проникновения западных ересей, и «старые Бояре», не хотели «по зависти, что молодежь получит такие дары, которых без пренебрежения они не хотели брать сами».

Следует отметить, что есть данные, свидетельствующие о том, что и русские власти планировали обучать своих людей и даже предпринимали некоторые шаги в этом направлении. Так, Иван IV предполагал, по словам Даниила Принтца из Бухова, в случае удачного исхода Ливонской войны «открыть в моих городах Пскове и Новгороде первоначальные училища, в которых русское юношество обучалось бы латинскому и немецкому языкам».

Своеобразным итогом поездок отдельных людей в поисках образования на Запад стала попытка Б. Годунова послать русских людей для получения образования за границу на рубеже XVI — XVII вв. Этот эксперимент, как известно, закончился неудачно: из 18 человек, отправившихся за границу в поисках образования, вернулся только один Г. Котошихин. Не случайно, поэтому сам Котошихин среди причин того, что русская церковь противилась распространению образования в России называл боязнь того, что «узнав тамошних государств веры и обычаи, и вольность благую, начали б свою веру отменить, и приставать к иным, и о возвращении к домом своим и к сородичам никакого бы попечения не имели и не мыслили». Тем не менее, эти и другие факты демонстрируют понимание русским правительством необходимости обучения своих людей.

Итак, мы видим, что отдельные люди еще до XVII в. пытались приобщиться к западному образованию. Тем не менее, и сегодня большинство исследователей по-прежнему считает, что распространение западного влияния начинается только с XVII века. В XVII в. попытки русских людей получить образование на Западе стали более явными, именно поэтому, мы располагаем несравненно большими сведениями о распространении западноевропейского образования в России.

Иностранцы, жившие в так называемой Немецкой слободе, передавали знания своим детям. Вследствие этого здесь возникли первые иностранные школы. Так, возникла одной из первых лютеранская школа в 1601 г., которая погибла в Смутное время[29]. В 1621 г. лютеранская церковная община предприняла попытку организации другой школы. В ней изучались латинский и немецкий языки[30]. Помимо детей иностранцев здесь училось немало и русских людей. В нее, что нам особенно интересно, посылали учеников и различные ведомства. Так, например, в 1678 г. туда были направлены два мальчика для обучения «латинскому и цесарскому языку для аптекарского дела». В 1673 г. в школу было отдано 26 мещанских и подьяческих мальчиков «для обучения комедийным наукам»[31].

Большое влияние на формирование медицинских знаний в России оказали иностранцы — доктора. Среди них можно назвать А. Клаузенд, Т. Корвер , Д. Френшам[32] (XVI век), П. Пантанус, Я. Шартлинг, Л. Блюментрост, А. Граман, В. Сибилист (XVII в.) и др. Первоначально лишь они были докторами в Московском государстве. Но позднее появились и русские доктора. Впервые в источниках о русском лекаре Матюшке упоминается в середине XVI в.

А в 1654 г. при Аптекарском приказе было открыто первое специальное учебное заведение — «Школа русских лекарей», первый набор состоял из 30 учеников[33]. Срок обучения в школе был установлен 5 — 7 лет. Учеба первого набора слушателей продолжалась четыре года. Ввиду большой нужды в полковых лекарях в 1658 г. состоялся досрочный выпуск. 17 лекарей были направлены в действующую армию, остальные — в Стрелецкий приказ для прохождения службы. Вместе с тем, для обучения лекарскому искусству продолжала существовать и система ученичества. Ученики лекарского и аптекарского дела направлялись к опытным докторам и аптекарям для получения медицинских знаний и врачебных навыков.

Невозможно переоценить и роль прибывавших в Россию переводчиков. Они, благодаря знанию русского языка, имели возможность знакомить русского читателя с различными трактатами, переводя их на русский язык. Особенно много свидетельств о подобных переводах с XVII века. Здесь можно назвать и уже упоминавшихся нами переводчиков Посольского приказа Гозвинского, оставившего нам такие переводные произведения как басни Эзопа[34], «Тропник или малый путь к спасению папы Иннокентия» (1609 г.) и Н.Г. Спафария, переведшего «Книгу о храме и священных тайнах» Симеона Фесаллонийского, «Хрисмологион» и другие.

Благодаря усилиям этих людей иностранные книги широко распространились в России в XVII в. Об этом свидетельствуют и подсчеты Б.В. Сапунова. Он, проанализировав 17 описей личных библиотек, 10 — монастырских и 66 — церковных, указывает следующие цифры. В личные библиотеки из 3410 книг 1377 (40%) поступили из-за рубежа, в монастырских собраниях из 6387 — 770 (12%) были зарубежного происхождения, в церковных библиотеках 1462 книги — 47 (3%) — иностранного происхождения[35]. Всего, по подсчетам А.И. Соболевского, в Московской Руси за период XV — XVII вв. было переведено 129 различных иностранных произведений. Между тем, это число несколько занижено. Так, в список, составленный А.И. Соболевским, не вошли некоторые произведения, известные нам сейчас в списках XVII в.: «Сочинение по артиллерийскому делу» Баунера (1685 г.), «Новые крепостные строения» Фонкугорна, «Дела Марсовы или художество воинское» (1696 г.) и некоторые другие. Как нетрудно заметить, все перечисленные примеры относятся к XVII в. Но есть все основания говорить о том, что иностранцы, в том числе и служащие различных приказов, занимались переводческой деятельностью и ранее. Так, например, в описи царского архива середины XVI в. упоминаются переводы с «Летописца Польского» и «Космографии», хранящиеся в ящике №217[36]. Кроме того, до наших дней дошли некоторые переводные произведения в списках XVI в. Так, например, нам известна так называемая «Троянская история» Гвидо де Колумна в списке XVI в. Авторство этих произведений не определено. Но место хранения (в первом случае) и тематика произведений (в первом и втором случае) позволяют нам предположить, что происхождение этих переводов связано с деятельностью переводчиков Посольского приказа. Естественно, это предположение нельзя считать абсолютной истиной, поэтому в дальнейшем необходимо самым внимательным образом изучать авторство переводных сочинений для уточнения всех источников формирования знаний русских людей в XVI в.

Обратим внимание на следующий момент. Большинство иностранцев — переводчиков зарубежной литературы находились на русской службе в различных приказах. По подсчетам Г. Котошихина, в Московском государстве было 50 переводчиков (осуществляющих перевод письменных документов) и 70 толмачей (перевод устной речи). В штате Посольского приказа были переводчики с «Латинского, Свейского, Немецкого, Греческого, Польского, Татарского». По преимуществу это были иностранцы (например, Г. Штаден, как следует из его автобиографических записок, первоначально был взят в Посольский приказ переводчиком). Переводчики, согласно приходно-расходным книгам имелись и в Аптекарском приказе. Так, в 1644 г. среди докторов, аптекарей, дьяков, подьячих Аптекарского приказа упоминаются и переводчики Василий Александров и Матвей Елистеев. В основном, здесь собирались переводчики с латыни, что было связано с тем, что в Европе именно латынь требовалась для подготовки доктора.

Подтверждение этим данным мы находим в исследованиях некоторых историков. Так, В.О. Ключевский, сопоставляя два договора 4 февраля и 17 августа 1610 г[37]., по которым престол предлагался королевичу Владиславу, кроме других отличий подчеркивает, что если в первом из них было условие «каждому из московского народа для науки вольно ездить в другие государства христианские», то во втором — данное условие исчезает. Причину этого отличия он видит в составе посольств, которые предложили тот или иной вариант договора: если первый составили преимущественно представители «дворянства и дьячества», то второй — «высшее боярство»[38]. Стремление получить отдельными приказными людьми знания на Западе проглядывает и в следующем факте. Как только Петр I начал отправлять русских молодых людей в Европу, Иван Михайлович Волков (с 30 мая 1677 г. подьячий, а с 1684 по 1717 г. дьяк Посольского приказа) вместе с другими служащими Посольского приказа отправил за границу сразу трех своих сыновей[39]. Это же стремление можно отметить и в стихах, так называемой, приказной школы. Справщик Печатного приказа Савватий писал в своем стихотворном наставлении ученику:

Подобает вам учение любити, Аки сладкую реку пити, Понеже учение добро и похвально есть при всех, Аще получиши его в младых ноктех [40].

Ту же мысль подчеркивает в стихотворном «Домострое» и Карион Истомин[41]. По воспоминаниям Де ла Невилль, В.В. Голицын составил проект программы усовершенствования государственной и военной службы, в которой не на последнем месте стояли планы принуждения дворянства получить образование на Западе. Все эти данные позволяют нам говорить о том, что отдельные приказные управленцы мыслили ново, а многие из них прикладывали массу стараний по распространению новых идей об образовании в русском обществе.

Приведем некоторые конкретные примеры. В.О. Ключевский указывает, что «обыкновенно царевичей учили дьяки Посольского приказа». Кроме того, они закупали иностранные книги: например, по заказу А.Л. Ордина-Нащекина в 1669 г. ему прислали 82 латинские книги; писали сочинения: дьяк Грибоедов пишет «Историю, сиречь повесть о благочествно державствующих и свято поживших боговенчанных царях и великих князьях иже в Российской земле правоверно державствующих…» [42], при А.С. Матвееве (1672-1675 гг.) пишутся книги по всеобщей истории «Вассилиологион» и другие книги по отечественной и зарубежной истории, авторами которых были, как указывалось выше, Николай Спафарий и Петр Долгово, золотописец М. Квачевский; организовывали училища: Ф.М. Ртищев на свой счет вызвал «до 30 ученых монахов», которые должны были переводить иностранные книги на русский язык и обучать желающих грамматике греческой, латинской и славянской, риторике, философии и «другим словесным наукам». «Так возникло, заключает В.О. Ключевский, — в Москве ученое братство, своего рода вольная академия наук»[43].

Так, например, для лечения различных болезней использовались: соль, гвоздика, шиповник, ореховое масло, бобовый цвет, яблони, груши, вино и т.д. Многие из этих средств были известны в России задолго до XVII столетия . Кроме того, сохранялась и традиционная для русской школы тесная связь воспитания и образования. Так, например, в предисловии к сборнику педагогического содержания, предназначенного для князя П.М. Черкасского, говорится, что в обучении ребенка необходимо выделять два срока обучения. Первые 7 лет должно целиком отвести нравственному воспитанию ребенка, и только вторые 7 лет «учат коему-либо художеству»[44].

С другой стороны, многие иностранцы, составляя учебные пособия для обучения русских людей, учитывали особенности русской культурной традиции. Именно таковы учебные пособия, составленные Ю. Крижаничем[45], Братьями Лихудами [46]и некоторыми другими авторами. Кроме того, некоторые авторы пытались, в частности, неизвестный автор «О причинах гибели царств», раскрыть основные тезисы античных мыслителей применительно к русской истории.

Подводя итоги, можно заметить следующее. Роль иностранцев в образовании русских была довольно-таки высока. Причем, отдельные чиновники прекрасно осознавали необходимость образования и стремились самостоятельно познакомится с достижениями западноевропейской науки. Это их стремление, с одной стороны, и адаптация европейского образования к русским условиям, с другой стороны, свидетельствовали о том, что процесс обучения русских был именно диалогом культур, а не подавлением одной, «более развитой», культуры другой.

Заключение

В XVII в. возрастает количество грамотных (умевших читать и писать) людей. Так, среди посадского населения было 40% грамотных, среди купцов - 96%, среди помещиков - 65%.

Значительно расширяется деловая письменность, причем квалифицированное делопроизводство велось не только в центральных приказах, но и в земских учреждениях, и даже в вотчинах.

По-прежнему большое распространение имели рукописные книги. А с 1621 г. для царя стала изготовляться рукописная газета "Куранты", состоящая в основном из переводных иностранных известий.

Наряду с рукописными изданиями все более в обиход входила печатная продукция, изготовлявшаяся на московском Печатном дворе. Уже в первой половине XVII в. было выпущено около 200 книг различных названий. Частными лицами стали собираться библиотеки. В 1672 г. в Москве открылась первая книжная лавка. Книгопечатание позволило издавать массовыми тиражами пособия по грамматике и арифметике. Букварь ("Азбука") Василия Бурцева, опубликованный в 1634 г., впоследствии несколько раз переиздавался. В конце века появился иллюстрированный букварь Кариона Истомина, в 1882 г. - печатная таблица умножения. Для "учебных целей" выпускались также "Псалтыри" и "Часословы".

Грамоте обычно обучали либо в семьях, либо духовные лица, дьячки и подьячие. Однако все более насущной становилась потребность организованного обучения. Уже в 40-х годах по инициативе одного из видных государственных деятелей Ф.М.Ртищева была организована школа   в московском Андреевском монастыре. В 1665 г. школа для обучения подьячих открывается в Заиконоспасском монастыре, в 1680 г. - основывается школа при Печатном дворе.

Первые школы подготовили открытие в 1687 г. Славяно-греко-латинской академии (первоначально - училища) во главе с греками братьями Иоанникием и Софронием Лихудами. Академия ставила своей целью обучение "от грамматики, пиитики, риторики, диалектики, философии... до богословия" людей "всякого чина, сана         и       возраста". Обучение было рассчитано для подготовки высшего духовенства и чиновников государственной службы.

Что касается научного знания, то развивалась преимущественно его практическая сторона и почти не затрагивалась его теоретическая основа. Например, математические знания связывались с практикой описания земель, торговым и военным делом. Так, "Устав ратных, пушечных и других дел, касающихся до воинской науки" (1621) давал практические сведения по геометрии, механике, физике, химии.

Медицинские знания основывались на народных традициях лечения, а также на опыте переводимых иностранных лечебников и "травников". В Аптекарском приказе были сосредоточены специалисты, умевшие изготавливать лекарства; здесь же производилось обучение фармацевтов и врачей. В 1654 г. в приказе обучались 30 стрельцов, отправленных затем в полки "для лечбы" ратных людей.

Накапливаются и развиваются знания об окружающей природе и мире: астрономические и географические. В середине XVII в. в Россию проникают сочинения, знакомившие с гелиоцентрической системой Коперника.

Еще в первой половине века составляются географические карты. Например, в 1627 г. в Разрядном приказе изготавливается "Книга Большому чертежу", в Новгороде создается "Чертеж... городам русским и шведским до Варяжского моря".

Расширению географических представлений способствовали материалы экспедиций по освоению Сибири (Стадухина, Пояркова, Дежнева, Хабарова, Атласова). После 1683 г. возникло "Описание новые земли, сиречь Сибирского царства". Оно и предыдущие описания и чертежи подготовили труд С.У.Ремизова "Чертежная книга Сибири".

Список используемой литературы и источников

Источники:

1.         Крижанич Ю. Политика. М., 1964.

2.         Опись Царского архива 1575 — 1584 гг // Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографической экспедицией. СПб., 1841. Т. 1. С. 353.

3.         Памятники литературы Древней Руси : XVII век. Кн. 2. С. 27-56, 594-595.

4.         Подробное описание путешествия голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1638 годах, составленное секретарем посольства Адамом Олеарием // Чтения в императорском обществе Истории и Древностей Российских. 1869. Ч. 1. Отд. 4. С. 464-465.

5.         Розыскные дела о Федоре Шакловитом и его сообщниках. СПб., 1893. Т. 4. Стлб. 9, 30-33, 55-58, 99, 160.

6.         Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М., 1982. С. 155.

7.         Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. СПб., 1819. Ч. 2. С. 393-395; 417-419.

Литература:

1.         Ключевский В.О. Сочинения. В 9 тт. Т. 3. Ч. III. М., 1998.

2.         Лавровский Н. Памятники старинного русского воспитания // ЧОИДР. 1861. Кн. III. Отд. III. С. 32-71.

3.         Луппов С.П. Книга в России в XVII веке. Л., 1979. С. 104.

4.         Любарский В. Библиотека Аптекарского приказа // Библиотекарь. 1950. №1. С. 30.

5.         Мыльников А.С. Свидетельство иностранного наблюдателя о жизни русского государства конца XVII века // Вопросы истории. 1968. №1. С. 123.

6.         Рихтер В. История медицины в России. СПб., 1814. Ч. 1. С. 303.

7.         Рогов А.И. Школа и просвещение // Очерки русской культуры XVI века. М., 1977. Ч. 2.

8.         Сапунов Б.В. Античная литература в русских библиотеках XVII в. и Московское барокко // Русские библиотеки и их читатель (Из истории русской культуры эпохи феодализма). Л., 1983. С. 71.

9.         Симонов Р.А., Кузаков В.К., Кузьмин М.К. Естественно-научные знания // Очерки русской культуры XVII века. М., 1979. Ч. 2. С. 65.

10.      Синицина Н.В. Максим Грек в России. М., 1977. С. 4.

11.      Смирнов С. История Московской славяно-греко-латинской академии. М., 1855. С. 53-68

12.      Уланов В.Я. Западное влияние в Московском государстве // Три века. Т. 2: XVII век: вторая половина: Сб. М., 1991. С. 41.

13.      Цветаев Д.М. Первые немецкие школы в Москве и основание придворного немецко-русского театра. Варшава, 1889. С. 1.

14.      Черная Л.А. Русская культура переходного периода от Средневековья к Новому времени. М., 1990.

[1] Ключевский В.О. Сочинения. В 9 тт. Т. 3. Ч. III. М., 1998. С.54

[2]Уланов В.Я. Западное влияние в Московском государстве // Три века. Т. 2: XVII век: вторая половина: Сб. М., 1991. С. 41.

[3] Мыльников А.С. Свидетельство иностранного наблюдателя о жизни русского государства конца XVII века // Вопросы истории. 1968. №1. С. 123

[4] Рогов А.И. Школа и просвещение // Очерки русской культуры XVI века. М., 1977. Ч. 2.с.65

[5] Цветаев Д.М. Первые немецкие школы в Москве и основание придворного немецко-русского театра. Варшава, 1889. С. 1.

[6] Цветаев Д.М. Первые немецкие школы в Москве и основание придворного немецко-русского театра. Варшава, 1889. С. 1.

[7] Рогов А.И. Школа и просвещение // Очерки русской культуры XVI века. М., 1977. Ч. 2.с 70

[8] Рогов А.И. то же сочинение.С.71

[9] Рогов А.И. то же сочинение. С.71

[10] Там же

[11] Рогов А.И. Школа и просвещение // Очерки русской культуры XVI века. М., 1977. Ч. 2.с.73

[12] Ключевский В.О. Сочинения. В 9 тт. Т. 3. Ч. III. М., 1998. С.54

[13] Ключевский В. То же  сочинение. С 54

[14] Памятники литературы Древней Руси : XVII век. Кн. 2. С. 27

[15] Луппов С.П. Книга в России в XVII веке. Л., 1979. С. 104

[16] Сапунов Б.В. Античная литература в русских библиотеках XVII в. и Московское барокко // Русские библиотеки и их читатель (Из истории русской культуры эпохи феодализма). Л., 1983. С. 71.

[17] Симонов Р.А., Кузаков В.К., Кузьмин М.К. Естественно-научные знания // Очерки русской культуры XVII века. М., 1979. Ч. 2. С. 65.

[18] Симонов Р.А., Кузаков В.К., Кузьмин М.К. То же сочинение.С. 65.

[19] Симонов Р.А., Кузаков В.К., Кузьмин М.К. То же сочинение С. 65.

[20] Там же

[21] Симонов Р.А., Кузаков В.К., Кузьмин М.К. Естественно-научные знания // Очерки русской культуры XVII века. М., 1979. Ч. 2. С. 65.

[22] Ключевский В.О. Сочинения. В 9 тт. Т. 3. Ч. III. М., 1998. С. 243.

[23] Ключевский В.О. Сочинения. В 9 тт. Т. 3. Ч. III. М., 1998. С. 244.

[24] Черная Л.А. Русская культура переходного периода от Средневековья к Новому времени. М., 1990. С. 115.

[25] Там же. С. 126.

[26] Синицина Н.В. Максим Грек в России. М., 1977. С. 4.

[27] Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М., 1982. С. 155.

[28] Крижанич Ю. Политика. М., 1964. С. 455.

[29] Цветаев Д.М. Первые немецкие школы в Москве и основание придворного немецко-русского театра. Варшава, 1889. С. 1.

[30] Рогов А.И. Школа и просвещение // Очерки русской культуры XVI века. М., 1977. Ч. 2. С. 149.

[31] Цветаев Д. Первые немецкие школы в Москве. Варшава, 1889. С 5-6, 20.

[32] Рихтер В. История медицины в России. СПб., 1814. Ч. 1. С. 303.

[33] Симонов Р.А., Кузаков В.К., Кузьмин М.К. Естественно-научные знания // Очерки русской культуры XVII века. М., 1979. Ч. 2. С. 65.

[34] Памятники литературы Древней Руси (далее — ПЛДР): XVII век. Кн. 2. С. 27-56,.

[35] Сапунов Б.В. Античная литература в русских библиотеках XVII в. и Московское барокко // Русские библиотеки и их читатель (Из истории русской культуры эпохи феодализма). Л., 1983. С. 71.

[36] Опись Царского архива 1575 — 1584 гг // Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи археографической экспедицией. СПб., 1841. Т. 1. С. 353.

[37] Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в государственной коллегии иностранных дел. СПб., 1819. Ч. 2. С. 393-395; 417-419.

[38] Ключевский В.О. Соч. Т. III. С. 38-41.

[39] Черная Л.А. Указ. Соч. С. 188.

[40] ПЛДР: XVII век. Кн. 3. М., 1994. С. 18-19.

[41] Там же. С. 241.

[42] Ключевский В.О. Лекции по русской истории, читанные на высших женских курсах в Москве в 1872-1875 гг. М., 1997. С. 36-37

[43] Ключевский В.О. Соч. Т. III. С. 262.

[44] Лавровский Н. Памятники старинного русского воспитания // ЧОИДР. 1861. Кн. III. Отд. III. С. 32-71.

[45] Крижанич Ю. Граматично сказание о русском языке // РГАДА. Ф. 381. Оп. 1. №1798.

[46] Смирнов С. История Московской славяно-греко-латинской академии. М., 1855. С. 53-68.