Курсовая работа: Экономические реформы Н.С. Хрущева

Курсовая работа: Экономические реформы Н.С. Хрущева

Міністерство освіти та науки України

Дніпропетровський Національний Університет

кафедра російської історії

Випускна робота

на тему:

«Економічні реформи М.С.Хрущова»

Дніпропетровськ

2007 р.

Содержание

Введение

Раздел I     Теоретическая подготовка реформа  

Раздел II    Изменения в сфере сельского хозяйства.

Раздел III    Реформы в сфере промышленности

Заключение

Список использованных источников и литературы

Реферат

Дипломна робота:  49 стор.  11 джерел

Перелік ключових слів: ЕКОНОМІЧНІ РЕФОРМИ, М.С.ХРУЩОВ, МЕХАНІЗАЦІЯ ВИРОБНИЦТВА, КОСМОС, СОВНАРХОЗИ, ЦИЛІНА, СІЛЬСЬКЕ ГОСПОДАРСТВО.\

Об'єкт дослідження: закономірності, напрямки і наслідки екоеномічної політики КПРС у роки коли її очолював М.С.Хрущов.

Предмет дослідження: спроби керівництва КПРС за рахунок реформування окремих галузей господарства країни надати економіці динамічних темпів розвитку.

Мета роботи: вивчити економічні реформи М.С.Хрущова у народному господарстві.

Методик адослідження: використання загально-наукових методів – історико-хронологічного, іторико-порівняльного, історико-ретроспективного; принципи: історизму, науковості, об'єктивізму.

Отримані результати та їх новизна: автор вивчив і проаналізував різноманітний комплекс джерел документального та нарративного характеру, а також сучасні та науково-популярні дослідженні вітчизняних та закордонних авторів. Здійснено спробу під новим кутом зору дати аналіз економічним реформам М.С.Хрущова в промословості, сільському господарстві та управлінні.

Результати дослідження можуть бути використані як при виколаданні курсів «історії СРСР», «історії України», так і при подальшій науково-дослідницькій роботі.

Resume

The graduation research of the 4-year student Nikolaeva K.S. (DNU, historical faculty, Department of the historical of Russia), deals with economic reforms N. Hrushov.

The work is interesting for historical of Russia. Bibliogr. 35.

Введение

Тема хрущевских реформ — одна из самых популярных в публици­стике и исторических исследованиях последних лет. Популярность эта не случайна. Сам характер времени, известного громкими начинания­ми и столь же оглушительными провалами, колоритная личность глав­ного героя эпохи, дающая повод для самых разноречивых суждений, наконец, весьма близкие аналогии с современностью — все это питает научный и общественный интерес к проблемам «великого десятилетия».

Можно, конечно, по-разному относиться к Н. Хрущеву, его проек­там и идеям, по-разному оценивать накопленный в тот период опыт общественной модернизации. Однако при всех «плюсах» и «минусах» 50-е — начало 60-х годов интересны для современников уже тем, что именно тогда начинали формироваться элементы новой политической культуры, культуры реформаторства. Процесс этот так и остался незавершенным.

Содержание будущих реформ, способы их проведения в жизнь, прогноз возможных результатов часто непосредственно зависят от со­стояния исходной ситуации — в экономике, политике, общественных отношениях. Известно, что относительно «мягкими» по степени воздей­ствия на общество и его структуры являются реформы упреждающего характера (другими словами, реагирующие на негативные тенденции еще до того, как они приобрели черты кризиса) и учитывающие в пол­ной мере состояние общественной среды, то есть возможную реакцию общества на инициативы. Причем для успешного начала реформ важен момент совпадения интересов власти и общества, момент обществен­ного согласия, обоюдная готовность к переменам. Однако истории из­вестны случаи возникновения подобного согласия на совершенно про­тивоположной основе, когда, несмотря на наличие объективных условий, указывающих на необходимость реформ, власть и общество «дого­варивались» о сохранении сложившегося порядка вещей без каких-либо изменений. Такое возможно, если реформационная несостоятельность верхов совпадает с молчаливым согласием народа перетерпеть очеред­ные «временные трудности»,— ситуация, довольно характерная для по­слевоенной истории России.

1953 год, казалось, открыл путь реформам, которые были невозможны при жизни Сталина. Но не сразу: кризис власти, вызванный борьбой за «наследство», и доминирующие общественные настроения весны 1953-го, аккумулированные в опасении «как бы не было хуже», на какое-то время отодвинули принятие радикальных политических ре­шений. Несмотря на ряд шагов, предпринятых новым руководством еще в марте—мае, реально вопрос о содержании и направленности общего политического курса после смерти Сталина стал обсуждаться в верхах лишь летом.

Негативная оценка прошлого опыта обычно давалась с позиции отдельных «недостатков», «ошибок» и «неправильностей», иногда при­знавались и «значительные ненормальности», которые, однако, несмот­ря на значительность, рассматривались, тем не менее, как временные отклонения от в общем верно избранного пути. Руководители хрущевского времени в боль­шинстве своем с трудом могли рассуждать о товарно-денежных отно­шениях и прибыли, не говоря уже о более точных экономических кате­гориях. А такие понятия, как «рынок», «конкуренция», «плюрализм», в сознании облеченных властью современников (и не только их) так и остались если не враждебными, то до конца не реабилитированными. А без подобной переоценки путь к радикальным экономическим ре­формам был в общем закрыт.

«Хрущевские реформы» — это понятие, пришедшее извне и гораздо позднее. Усвоенные когда-то азбучные истины, а точнее аз­бучные лозунги марксизма (в интерпретации советской системы полит­просвещения), однозначно отлитые в формулу «реформы — побочный продукт революционной борьбы», заставляли людей, получивших уроки этой школы политического ликбеза, относиться к реформам как к явлению, безусловно, второсортному, иногда вынужденному, и в об­щем — ненужному. Слово «реформист» стояло в одном ряду со сло­вом «ревизионист», заменившим к тому времени привычного «врага народа» [26 стр.137]. Это, конечно, не значит, что начинания времен Хрущева не имели цель реформировать наше общество. Напротив, объективно их роль была именно такова (вопрос лишь о пределах и масштабах осу­ществленных тогда перемен). Но старое «слово» не оставалось безуча­стным — оно завораживало, по-своему организуя и планируя политику современности.

Что же касается ре­форм времен Хрущева, то они, как правило, заставали современников врасплох, а такие «сюрпризы» далеко не всегда проходят безболезнен­но. События в Новочеркасске 1962 года — одно из подтверждений их серьезных последствий.

За реформами всегда стоят социальные интересы. Это значит, что успех реформ зависит от состояния социальной среды, на поддержа­ние которой они направлены. Сущность всех послевоенных попыток реформ структурного характера состоит в том, что они с точки зрения развития своей социальной базы несли не столько укрепляющее, сколь­ко формирующее начало [26 стр.139]. Подобные реформы неизбежно нарушают прежний баланс социальных интересов и создают новый, сопровож­дающийся иной, чем прежде, дифференциацией общества.

 Как только реформы начинают вторгаться в сферу интересов, где раньше было относительное равенство (пусть даже равенство нищеты), их социальная поддержка заметно., слабеет, что и позволяет говорить о таких реформах как непопулярных. Только политические реформы способны учесть более или менее широкий спектр общественных интересов, тогда как рефор­мы, затрагивающие сферу экономики, первоначально ориентированы на достаточно узкий социальный слой и поэтому встречают известное сопротивление в других общественных группах. В то же время, несмот­ря на возможную негативную реакцию, формирование социальной ба­зы реформ является главной задачей реформаторов, если они, конечно, относятся к своей миссии серьезно. Иначе реформационный процесс обречен на медленное, а иногда и внезапное угасание. Об этом напо­минает, в частности, опыт реформ 50—60-х годов; отсутствие массовой и сильной социальной опоры для проведения реформаторского курса структурной направленности значительно облегчило последующую победу консервативно-номенклатурного блока. Да и могло ли быть по-другому, если в течение всего послевоенного периода не было проведено ни одной реформы, меняющей систему экономических интересов и создающей социальный слой, экономически заинтересованный в про­должении реформаторской политики.

Обзор источников и литературы

         Достаточно обширна литература об экономических реформах. Автор отдавала предпочтение более современным исследованиям перестроечного и постперестроечного времени, которые были более свободны от идеологического давления предыдущих лет, когда деятельность Н.С. Хрущёва были либо подогнана под оценку «волюнтаризм», либо вообще замалчивалась. К таким авторам следует отнести в первую очередь Бурлацкого [16,17], Дмитрия Волкогонова [19. 20, 21], ряд общеисторических трудов [24, 25. 26, 27], известный интерес представляют оценки зарубежных авторов – Джеффри Хосфинга [35] и Н. Верта [18]. Автор сознательно мало использовала периодику, в силу её полемического и сиюминутного характера. Исключением стали лишь статьи И.Русинова [34], А.Искяндерова [28], Ю. Козюренко [30].

Источниками данного бакалаврского исследования стали партийные документы [3, 4], документы советских государств [8], документы руководителей советского государства и КПСС [7]. Кроме того, как источник использовалась мемуарная литература современников и родственников советского лидера [10, 11, 12], а так же воспоминания самого Н.С. Хрущёва [9].

Исходя из изложенного автор считает возможным определить объектом исследования в данной бакалаврской работе закономерности, направления и последствия экономической политики КПСС в годы когда её возглавлял Н.С.Хрущёв. Говоря о предмете исследования можно считать таковым попытку тогдашнего руководства КПСС за счёт реформирования отдельных сторон хозяйства страны придание экономике динамичных темпов развития.

Цель работы: изучить экономические реформы Н.С. Хрущёва в народном хозяйстве.

Задачами данного исследования является

1.   Исследование теоретического обоснования реформ;

2.   Проведение реформ в сфере сельского хозяйства.

3.   Изменения в индустриальном производстве.

4.   Попытка реформирования управления народным хозяйством.

         Эти исследовательские задачи автор считает возможным достичь, расположив материал по следующей структуре.

В первом разделе автор рассмотрит идейно-теоретическую базу реформирования народного хозяйства.

Во втором разделе будет изложен материал, касающийся изменений в аграрном секторе страны.

Завершающий, третий раздел автор посвятила рассмотрению наиболее успешной сфере реформирования – индустрии и новым отраслям промышленности.

Завершают работу заключение и список источников и литературы.

Анализ материала автор будет осуществлять, используя как общеисторические методы: объективности, полноты исследования, историзма, хронологический, так и специально-исторические: сравнительного анализа, количественного анализа.       

Раздел I.    Теоретическая подготовка реформ.

В хрущевском десятилетии часто выделяют два периода, различ­ных по экономическим результатам. Первый (1953—1958) — наибо­лее позитивный; второй (с 1959г. до смещения Хрущева в 1964г.) — когда преобладали отрицательные результаты. Это деление пра­вильное, хотя и упрощенное. Оно достаточно точно совпадает с двумя различными периодами правления Хрущева: первым, когда он боролся за главенство во враждебном ему коллегиальном руководстве, и втором, когда господствовал.

Первым планом развития страны, который не основывался больше лишь на индустриализации, стал семилетний план, принятый XXI съездом партии. С его помощью попытались, не тормозя роста страны, восполнить, хотя бы частично, серьезные нарушения равнове­сия, от которых страдало советское общество. Однако он остался весьма амбициозным.

В нем экономика программировалась в масштабах, несравнимых с прошлым опытом советского планирования. За 7 лет СССР должен был произвести столько же, сколько за предшествующие 40 лет. В конце 1962 г. Хрущев смог сказать, что всего за 4 года создан промышленный потенциал, превышающий все, что было построено за предвоенные пятилетки [25 стр. 57]. Может быть, это утверждение и преуве­личено, но оно дает представление о грандиозности нового плана. Когда он был завершен, о его целях высказывались отрицательно. Преемник Хрущева Брежнев говорил, что он был отражением во­люнтаризма и гигантомании его предшественника: ставились цели, которые превосходили реальные возможности страны. Это суждение сурово, но основано на более точном анализе[25 стр. 57].

Правда,  не   впервые  цели   плана  оказывались  преувеличенными. Тот,   кто  следил   за   нашими   рассуждениями,   знает,  что   и   в  пре­дыдущих   планах   крупные   отрасли   экономики,   например   сельское хозяйство   или   производство   потребительских   товаров,   никогда   не достигали планируемых уровней. Семилетний план вывел советскую экономику из застоя. Правительство осуществило крупные капитало­вложения:  не  намного  меньше,  говорил  Хрущев, чем  за  весь пред­шествующий период, но с какими результатами? Для традиционных отраслей   промышленности   они   были   более   чем   значительными. В 1965 г. СССР произвел 507 млрд. кВт /час. электроэнергии, 243 млн. г нефти, 578 млн.   г угля, 91   млн.  т стати  и  72 млн. г цемента. Эти цифры близки или слегка превышают плановые (американцы произве­ли соответственно:  1220, 285, 477,  122, 65) [31 стр. 237]   Это сопоставление, не во   всем   выгодное   для   СССР,   показывает,   что   промышленный   по­тенциал обеих стран по некоторым отраслям промышленности значи­тельно   сблизился.    Если   учесть   существовавший   в   конце   войны экономический    разрыв.   Советскому   Союзу   было   чем   гордиться. Однако советские люди не могли больше довольствоваться успехами, достигнутыми в некоторых основных отраслях, и это было большой проблемой. Сравнение между двумя великими промышленными эко­номиками не сводится к настолько простым отношениям.

Уже говорилось, что к концу планового срока намеченный индекс промышленного производства был превышен"'. Однако этот результат, спорный сам по себе из-за трудностей проверки, был теперь недоста­точным. Сами советские руководители говорили, что следует оце­нивать их успехи другими, совокупными показателями, более сложны­ми, полнее отражающими развитие экономики. Они же предпочли сосредоточить внимание на общем росте национального дохода. Этот рост оказаться ниже, по некоторым источникам — значительно ниже планируемого". Это означало, что наряду с ростом некоторых важ­ных отраслей отмечено новое отставание других. Развитие советской экономики оставалось, как и в прошлом, неравномерным, несмотря на многочисленные обещания правительства исправить копившиеся годами диспропорции.

Это явление проявилось достаточно рано. Уже в середине семиле­тия Хрущев знал и говорил о нем в одной из своих речей. Однако он не мог ничего сделать. Лучше других продолжали развиваться именно традиционные отрасли советской промышленности, которые, постоянно расширяясь, могли лучше обеспечивать свои интересы, и в первую очередь военное производство. Другим типичным примером, отмеченным Хрущевым, была металлургическая промышленность, а химия, которую уже принесли в жертву в прошлом, напротив, посто­янно отставала от планов, особенно по современной продукции: синтетическим волокнам, пластмассам, искусственным удобрениям, — в которой больше всего нуждалась советская экономика . Нельзя сказать, что вся намеченная структурная перестройка осталась на бумаге. В топливном балансе произошли изменения в пользу жидкого топлива. Значительно расширилась электрификация железных дорог [25 стр. 124]. Однако эти перемены были неудовлетворительны по сравнению с плановыми и еще больше — по сравнению с потребностями.

Решить сразу такие задачи значительно труднее, чем удовлетво­рить некоторые первоочередные потребности. В новых масштабах воспроизводились старые болезни советской экономики. Капитало­вложения распылялись по многим направлениям, выполнение зада­ний надолго затягивалось. Проявилась тенденция снижения рента­бельности [25 стр. 125]. Заводы работали неритмично. Качество большей части продукции было ниже аналогичной зарубежной. Целые отрасли инфраструктуры, например дорожная сеть или система коммуника­ций, оставались в зачаточном для развитой страны состоянии. В 1956 г. в СССР было 4,5 млн. телефонов, а в США — почти 90 млн. Наконец, с усилением комплексного характера экономики начали постепенно замедляться темпы промышленного развития.

В то время как мощь страны возросла достаточно, чтобы обеспе­чить активную внешнюю политику, уровень жизни повышался медленнее, чем ожидали лидеры и население. Все эти оценки, естест­венно, относительны. Прогресс все-таки был. и даже скромное по­вышение благосостояния было ощутимым по сравнению с прошлым. Получили распространение ранее недоступные блага — наручные часы, фотоаппараты, товары для дома, радио, а затем и телевизоры. Однако образ жизни советских людей оставался спартанским и из­менялся медленнее, чем позволяли надеяться перемены 1953— 1958 гг. Производство потребительских товаров росло не только медленнее промышленного производства, но и медленнее намеченных планом уровней. Ассортимент товаров расширяли, но их хронически не хватало: магазины были в запущенном состоянии, с длинными оче­редями людей, которые охотились за /дефицитными товарами, неожи­данно появляющимися в продаже. Эта повседневная действитель­ность поражала многих приезжающих в Москву иностранцев, хотя Москва — привилегированный город, в других ситуация была еще хуже. Нехватки усугублялись неподготовленностью промышленности к изменениям спроса на рынке, который никто никогда не изучал. Многие годы население получало лишь прожиточный минимум [25 стр.127]. Та­кая застарелая бедность бросалась в глаза больше, чем в прош­лом, потому что в более развитых странах, которые Советский Союз догонял, именно в эти годы происходил взрыв личного по­требления на базе нового технологического подъема.

50-е и начало 60-х гг. считаются самым успешным пери­одом в развитии советской экономики с точки зрения как темпов экономического роста, так и эффективности обще­ственного производства. Средние темпы экономического ро­ста— 6,6% в 50-е гг. и 5,3% в 60-е гг. — были беспреце­дентными за всю историю СССР. Советская экономика развивалась в русле общемировых тенденций: замедление тем­пов экономического роста и спад производства, вызванные сначала предвоенной депрессией, а затем войной и послево­енной реконструкцией, в 50-е гг. сменились в европейских странах и Японии длительной фазой экономического подъ­ема.

Гипотеза «наверстывания», весьма популярная в иссле­дованиях послевоенной экономики, предполагает, что зако­ны развития мировой экономической конъюнктуры подтал­кивают государства, пережившие длительную стагнацию, по­сле накопления необходимого потенциала догонять страны, вырвавшиеся за это время вперед (в послевоенном мире в роли безусловного лидера выступали США).

К началу 50-х гг. восстановительный период в СССР за­вершился, за эти годы был создан достаточный инвестици­онный и научный потенциал, позволивший в дальнейшем обеспечить высокие темпы экономического роста. Особенно успешно советская экономика развивалась во второй поло­вине 50-х гг.: в этот период повысилась эффективность ис­пользования основных производственных фондов в промыш­ленности и строительстве, быстро росла производительность труда в ряде отраслей народного хозяйства. Повышение эф­фективности производства способствовало значительному росту внутрихозяйственных накоплений, за счет этого стало возможно более полноценно финансировать непроизводст­венную сферу. На осуществление социальных программ бы­ла также направлена часть средств, полученных в результате сокращения расходов на оборону.

Постепенное переключение внимания с накопления на потребление можно рассматривать как начало - преобразова­ния сталинской модели экономического развития, основан­ной на идее ускоренной индустриализации.

Несмотря на обилие реорганизаций, пик которых пришелся на 1957—1962 гг., они не изменили кардинально советской экономической си­стемы. Даже рассуждая о «революционной перестройке», Хрущев не думал трогать основы — государственную собст­венность и плановую экономику.

Созданная в 20—30-е гг. государственная система (и со­ответствующая ей экономика) воспринималась Хрущевым, и не только им, как правильная, в развитии которой, однако, время от времени появляются отдельные «ненормальности». Их и нужно исправлять.

Как человек, прошедший большую школу партийной ра­боты снизу доверху, Хрущев почти во всех своих начинаниях стремился действовать по - партийному. При этом безусловный приори­тет отдавался организационному фактору и коммунистиче­ской сознательности.

Трудности и проблемы экономического развития объяснялись прежде всего недо­статками руководства и управления — излишней бюрокра­тизацией, сверх-централизацией и т.п. Отсюда одни из самых громких начинаний 50—60-х гг. — борьба с бюрократизмом и ряд реорганизаций, призванных дать больше экономиче­ской самостоятельности республикам и регионам [5 стр. 140]. Оба явле­ния — и возросший бюрократизм в работе государственного аппарата, и излишняя централизация управления — дейст­вительно, существовали как реальное «зло» и были тесно связаны между собой. Процедура планирования, составления бюджетных и любых других документов была громоздкой и малоэффективной.

Принятый порядок согласования интересов и полномо­чий различных ведомств создавал много проблем как для управляющих, так и для управляемых.

Страна бы­ла разделена на несколько крупных экономических районов, для управления которыми создавались Советы народного хо­зяйства (совнархозы).

Первые результаты реформы были вполне обнадеживаю­щими: уже в 1958 г. прирост национального дохода составил 12,4% по сравнению с 7% в 1957 г. Однако уже тогда спе­циалисты сделали интересное наблюдение: основной при­рост пришелся на период, когда предприятия остались «бес­хозными», т.е. министерства были упразднены, а совнархозы еще не успели вникнуть в суть дела [25 стр. 95]. В дальнейшем начались проблемы, одна из которых заключалась в том, что внутри совнархоза взаимосвязь между предприятиями складывалась в целом благополучно, тогда как в отношениях с предприя­тиями «чужого» совнархоза постоянно возникали трудности. Тогда эту проблему называли местничеством и часто списы­вали за счет «несознательности» руководителей совнархо­зов.

Но дело было не только в разногласиях типа «свое» — «чужое»: переход на новую систему управления, сопровож­давшийся упразднением центральных министерств, оставил практически неприкосновенной существующую до реоргани­зации систему производственных связей, так называемый принцип сложившейся кооперации.

Реорганизации верхнего эшелона управления сопровож­дались дальнейшими попытками совершенствования низово­го звена: в русле этих попыток можно рассматривать разде­ление партийных органов по производственному принципу на промышленные и сельскохозяйственные (ноябрь 1962 г.). Однако эта реорганизация оказалась еще более недолговеч­ной, чем совнархозы.

Достигнутые высокие темпы экономического роста дей­ствительно могли создать иллюзию, что путь наиболее эф­фективного развития экономики уже найден. Между тем, как считает, например, экономист Г.И. Ханин, проведенные в 50-е гг. мероприятия по повышению эффективности ис­пользования ресурсов носили краткосрочный, зачастую тех­нический характер.

Страницы: 1, 2, 3