Реферат: Отечественная война 1812 года, битвы на Смоленщине

   Славную память оставил о себе  командир гжатского  партизанского отряда Фёдор Потапов, который с достоинством именовал себя Самусем /знаменитый украинский борец против  агрессоров/. Его отряд  был самый многочисленный - 2 тысячи  человек. Они имели немало  удачных столкновений с наполеоновскими войсками , наносили им крупный урон, пленили сотни солдат и офицеров. Доблестно сражались с французами дорогобужские партизаны, которыми командовал  Ермолай  Васильев. Его отряд насчитывал 600 беззаветных бойцов. Многие из них были заядлыми охотниками. И их опыт  организации  засад  на диких зверей весьма пригодился в партизанской  борьбе с оккупантами. Из скрытых мест они яростно  налетали на них , поливали их ружейным огнём, уничтожали в коротких  рукопашных схватках, брали в плен,  обращали в бегство.

   Всего на Смоленщине действовало 40 крестьянских партизанских отрядов. Они истребили  свыше 10 тысяч вражеских  солдат и офицеров.

М.И Кутузов  в своём  обращении к смолянам писал: «Достойные смоленские жители – любезные  соотечественники! С живейшими   восторгом извещаюсь я отовсюду  о беспримерных опытах  и верности и преданности  вашей любезнейшему Отечеству. В самых лютейших  бедствиях  своих показываете вы непоколебимость  своего духа... Враг мог разрушить стены ваши, обратить в развалины и пепел  имущество, наложить на вас  тяжёлые оковы, но не мог  и не  возможет  победить  и покорить сердец  ваших».

   Армейские и крестьянские партизанские отряды, ополченские  формирования  оказали  регулярной армии   огромную помощь и внесли весомый вклад  в разгром наполеоновских  полчищ. Их ратные подвиги  служат ярким примером  патриотизма и боевого  содружества. Лондонская газета писала: «В России  воюет  вся  нация... Таким образом, Россия дала Наполеону почувствовать, что значит воевать  с народным мужеством и единодушным!»

   Велико и политическое значение участия народа в борьбе  с наполеоновским нашествием. Эпопея  1812г. по словам В.Г.Белинского, возбудила «народное сознание и народную гордость». Защитив свою Отчизну  от внешнего врага,

народные массы надеялись избавиться от крепостного гнёта.                                                                                                

Смоленское сражение 4-5 августа 1812 г.

   Начиная захватническую войну, французский император Наполеон двинул на Россию так называемую "Великую армию", в которой числилось 600 тысяч человек и 1372 орудия. Русские же смогли противопоставить французам, считавшимся в Европе непобедимыми, лишь около 240 тысяч человек при 934 орудиях. Эти силы входили в состав трех армий. 1-я армия генерала М. Б. Барклая-де-Толли (127 тысяч человек) была развернута на петербургском направлении, 2-я армия генерала П. И. Багратиона (39 тысяч человек) располагалась на московском направлении, 3-я армия генерала А. П. Тормасова (45 - 48 тысяч человек) прикрывала киевское направление. Отдельный корпус (18,5 тысячи человек) располагался в районе Риги и два резервных корпуса в районах Торопца и Мозыря.

Наполеон рассчитывал быстро разгромить русские армии поодиночке. Но этот стратегический замысел был сорван, 1-я и 2-я Западные армии во главе с генералами М. Б. Барклаем-де Толли и П. И. Багратионом, искусно ма­неврируя, ведя упорные арьергардные бои, истощавшие силы противника.

Длительное отступление всегда угнетающе действует на войска, чем бы оно ни вызывалось: стратегическими или иными соображениями. Оставлять родную землю при всех обстоятельствах тяжело. Так было и в войне 1812 года. В ходе отступательного марша к Смоленску солдаты устали физически и морально. Русские воины знали, что здесь, как повсюду на своей земле, они получат помощь и поддержку жителей города. В воззвании Барклая-де-Толли говорилось: "Смоляне всегда были храбры и тверди в вере... Я надеюсь на их усердие" . Как показали дальнейшие события, жители города и на этот раз подтвердили свою славу достойных сынов отечества.

   Когда обе русские армии соединились в Смоленске то, прежде всего войсками овладело чувство радости, так как все понимали, что теперь силы их значительно возросли. Желание всех было единодушным: прекратить даль­нейшее отступление. Из рапорта князя Багратиона военному министру генера­лу Барклаю-де-Толли 22 июля 1812 года из Смоленска, № 349:

"...наконец соединением обеих армий совершили мы желание России и достигли предназначенной нам государем императором цели. Собрав столь знатное количество войск, получили мы над неприятелем ту поверхность, ко­торую имел над разделенными нашими армиями; наше дело пользоваться сей минутой и с превосходными силами напасть на центр его и разбить его войска в то время, когда он, был рассеян форсированными маршами и отделен ото всех своих способов, не успел еще собраться,— идти на него теперь; полагаю я идти почти, наверное. Вся армия и вся Россия сего требуют, и так, приняв все ремеслу нашему предосторожности, я покорнейше прошу ваше превосходи­тельство, невзирая на пустые движения неприятеля, идти решительно на центр, где мы найдем, конечно, самые большие его силы, но зато ударом сим разрешим судьбу нашу, которая частыми движениями на левый и правый его фланг тем менее может быть разрешена, что он после неудачи имеет всегда пункт, куда собрать рассеянные свои войска.

   Представляя вашему высокопре­восходительству распорядиться всем для лучшего успеха, я сам берусь, нежели вам угодно идти на неприятеля, имея армию, вам вверенную в подкрепление, но, во всяком случае, нужно скоро решиться, тем более, что недостаток в про­довольствии не позволяет нам здесь долго оставаться и долговременная с на­шей стороны остановка даст время неприятелю, собравшись, выступить противу нас в превосходных силах."

На военном совете 25 июля решался один вопрос: что делать дальше? Полковник К.Ф.Толь еще до начала заседания военного совета подал записку М.Б. Барклаю-де-Толли, в которой предлагал незамедлительно перейти к ре­шительным наступательным действиям в направлении Рудня—Витебск, ра­зобщить французскую армию и разбить ее порознь.

   За переход армии в наступление высказались все участники заседания. Их доводы были просты и ясны:

во-первых, нужно было напасть на противника, пока он еще не сосредо­точил всех своих сил на одном направлении;

во-вторых, необходимо задержать противника и дать возможность подтянуть войска, формировавшиеся внутри страны, и с их помощью разгромить агрессора;

в-третьих, нельзя отдавать врагу Смоленск -  один из древнейших го­родов России, город, являющийся как бы воротами в Москву.

Барклай-де-Толли хотя и высказался за наступление, но в действитель­ности занял двойственную, нерешительную позицию. В своем распоряжении о

наступлении он сделал оговорку, чтобы войска не отдалялись от Смоленска более чем на три перехода. Из журнала Барклая-де-Толли (освещение военных действий 1-й армии): "Я согласился на сие решение потому, что оно принято было общим мнением, но с условием, отнюдь не отходить от Смоленска более трех переходов, ибо быстрыми наступательными движениями армия была бы приведена в затруднительнейшее положение, все выгоды, полученные столь великим трудом, ис­чезли бы для нас. Я при сем заметил, что мы имели дело с предприимчивым полководцем, который не упустил бы случая обойти своего противника и тем самым исторгнуть победу."

   Понятно, что такое распоряжение обрекало наступление на неудачу, наступавшим все время нужно было оглядываться назад. В то время как русская армия находилась в районе Смоленска, о чем пи­шет генерал-квартирмейстр полковник Толь в 1812 году: "...июля 22 – 2-я Западная армия присоединилась к 1-й и расположилась лагерем по левому бе­регу Днепра, при самом городе Смоленске, отделя 23-го числа 5-тысячный корпус под командою генерал-майора Неверовского по большой дороге к го­роду Красному, французские войска располагались на довольно обширной территории: кавалерия Мюрата — в Рудне; позади нее, у Лиозно, стоял 3-й пе­хотный корпус Нея; в районе Велижа и Суража — 4-й пехотный корпус; меж­ду Витебском и Бабиновичами — две дивизии корпуса Даву; в Витебске –гвардия и одна из дивизий 1-го пехотного корпуса...", Наполеон концентриро­вал свои силы в районе Любавичей, Расасна, Ляды, намереваясь совершить фланговое движение, переправить войска через Днепр и затем ударом с юга овладеть Смоленском и отрезать русским войскам путь отступления к Москве. Этот план проводился Наполеоном настойчиво.

   В своем журнале полковник Толь пишет: "июля 26. Соединенные ар­мии сделали наступательное движение тремя колоннами в направлении к местечку Рудня, дабы разбить по частям неприятеля, расположившегося следующим образом:

вице-король Италианский с 4-м корпусом –  в Сураже, занимая от­рядами Велиж, Поречье и Усвят.

Маршал Ней с 3-м корпусом –  при Лиозне.

Маршал Даву с 1-м корпусом – при Орше и Шклове.

Князь Понятовский с 5-м корпусом –  в Могилеве.

Император Наполеон с гвардией -  в Витебске.

Король Неаполитанский с 1-м, 2-м и 3-м кавалерийскими корпуса­ми -  в Рудне. 4-й кавалерийский корпус и одна пехотная диви­зия под командою Лагур-Мобура – перед Бобруйском и Мозырём. Марш наших колонн был в следующем порядке: 2-й, 3-й и 4-й корпуса и 1-й и 2-й кавалерийский шли через Жукове к селу Ковалевскому, 6-й и 5-й корпу­са и 3-й кавалерийский через Шаломец к Приказу Выдре. Вся 2-я армия, перейдя на правый берег Днепра, следовала на село Катань. Генерал-майор Неверовский -  при городе Красном. Главная квартира в Приказе Выдре. Генерал-майор Тучков 4-й -  при Каспле с отрядом, из пехоты, кавалерии и артиллерии состоящим».

   Из-под Смоленска русские армии двинулись навстречу французам, а для прикрытия Смоленска Багратион направил 27-ю пехотную дивизию генерала Д.П. Неверовского. Именно этой семитысячной дивизии выпал тяжелый и славный жребий героически сдерживать наступление сильнейшей группиров­ки французов. Пока русские армии, не имея точных сведений о движении про­тивника, маневрировали между Рудней и Поречьем, Наполеон, выступив из Витебска, обошел Рудню, переправил на левый берег Днепра кавалерию Мюрата, гвардию, пехотные корпуса Даву и Нея, что составляло около 190 тысяч человек, и двинулся через Ляды и Красный на Смоленск. Он рассчитывал с хо­ду захватить город, отрезать путь русским для отхода к Москве и нанести им неожиданный удар с тыла.

   Но под Красным, где французы и не предполагали встретить сопротив­ление, они вдруг натолкнулись на дивизию Неверовского, которая приняла на себя стремительный удар вражеской конницы. “Русские всадники, - писал француз- очевидец, - казались, со своими лошадьми, вкопанными в землю». Упорный бой продолжался до позднего вечера. Молодые, недостаточно обу­ченные солдаты Неверовского дрались самоотверженно. Но небольшой отряд не мог, естественно, оказать длительное сопротивление. Он сумел лишь на время задержать противника. Неверовский отступал, как лев, свидетельствует генерал Сегюр. Потери отряда Неверовского составили 1500 человек, в том числе 800 пленных. Самого Неверовского считали погибшим до тех пор, пока Раевский, выступавший 3 августа со своим корпусом из Смоленска, не встре­тил его с остатками отряда по дороге к Красному.

Силы французов в десятки раз превосходили отряд Неверовского. Хотя Мюрат и вводил в бой все новые и новые полки, обрушивая на дивизию не­прерывные кавалерийские атаки, но расстроить ряды оборонявшихся ему не удалось. Русский отряд, отразив на протяжении дня свыше 40 атак француз­ской конницы, помешал ей внезапно обрушиться на Смоленск. Этот подвиг 27-й дивизии Багратион в своем донесении характеризовал такими словами: "Нельзя довольно похвалить храбрости и твердости, с какою дивизия, совер­шенно новая, дралась против чрезмерно превосходящих сил неприятельских. Можно даже сказать, что примера такой храбрости ни в какой армии показать нельзя".15

   Только ценою больших усилий и жертв, французской коннице Мюрата удалось оттеснить остатки дивизии Неверовского к Смоленску.

ИЗ ЗАПИСКИ ГЕНЕРАЛА ПАСКЕВИЧА О ДЕЙСТВИЯХ 27-Й ДИВИЗИИ ПОД ГОРОДАМИ КРАСНЫМ И СМОЛЕНСКОМ 4 (16) АВГУСТА 1812 г.

"...У неприятеля было 15 тысяч кавалерии. Она обошла Неверов­ского и атаковала его левый фланг. Харьковский драгунский полк, видя атаку, сам бросился вперед, но был опрокинут, и преследуем 12 верст. За­тем батарея осталась без прикрытия. Неприятель на нее кинулся, опроки­нул и захватил пять орудий, остальные семь ушли по Смоленской дороге.

Казаки также не выдержали. Итак, Неверовский с самого начала сражения остался без артиллерии, без кавалерии, с одною пехотою.

Неприятель окружил его со всех сторон своею конницею. Пехота атаковала с фронта. Наши выдержали, отбили нападение и начали отхо­дить. Неприятель, увидев отступление, удвоил кавалерийские атаки. Неве­ровский сомкнул свою пехоту в каре и заслонился деревьями, которыми обсажена дорога. Французская кавалерия, повторяя непрерывно атаки во фланги и в тыл генерала Неверовского, предложила, наконец, ему сдаться. Он отказался. Люди Полтавского полка, бывшего у него в этот день, кри­чали, что они умрут, но не сдадутся. Неприятель был так близко, что мог переговариваться с нашими солдатами. На пятой версте отступления был самый большой натиск французов; но деревья и рвы дороги мешали им врезаться в наши колонны.

   Стойкость нашей пехоты уничтожала пыл­кость их нападения. Неприятель беспрестанно, вводил новые полки в дело, и все они были отбиты. Наши без различия полков смешались в одну ко­лонну и отступали, отстреливаясь и отражая атаки неприятельской кава­лерии.

Таким образом, Неверовский отошел еще семь верст. В одном месте деревня едва не расстроила его отступление, ибо здесь прекращались бе­резы и рвы дороги. Чтобы не быть совершенно уничтоженным, Неверов­ский принужден был оставить тут часть войск, которая, и была отрезана. Прочие отступили сражаясь. Неприятель захватывал тыл колонны и шел вместе с нею. К счастью, у него немного было артиллерии, и потому он не мог истребить эту горсть пехоты. Неверовский приближался уже к речке, и когда был он за версту, то из двух орудий, посланных им прежде, открыли огонь. Неприятель, думая, что тут ожидало русских сильное под­крепление, очистил тыл, и наши благополучно переправились за речку. Здесь они держались до вечера.»16

Барклай-де-Толли и Багратион попали в тяжелое положение. На возвра­щение их армий к Смоленску требовалось не менее суток, а грозная наполео­новская сила стремительно надвигалась на город. Кто мог удержать Смоленск до подхода основных сил русских армий? Такие герои нашлись. То, что каза­лось невозможным, сделал пятнадцатитысячный пехотный корпус генерала Н. Н. Раевского, который находился недалеко от Смоленска и по приказу Баг­ратиона немедленно возвратился в город. Раевский, писал впоследствии один из участников Смоленского сражения, решился здесь умереть или оградить наши сообщения.

Смоленск расположен по обе стороны Днепра и был обнесен мощной стеной с 17 башнями и бойницами для оружейной стрельбы. Позади стены были сделаны устройства для орудий. Следует напомнить, что стена из камня и кирпича -  для того времени довольно сильное укрепление. Вначале Раев­ский предполагал расположить войска впереди города. Но, посоветовавшись с генералами, выслушав мнение Паскевича, уже имевшего дело с французами, решил обороняться в самом городе, используя для этого крепостные стены и городские здания. Раевский умело использовал крепостную стену для обороны города, сосредоточив в ней главные силы.

В ночь на 4 августа русские воины были расставлены на стене и башнях, а на земляных бастионах, окружавших ее, установлена большая часть артил­лерии. Часть войск расположилась на западной и южной окраинах города, от­куда ожидалось нападение неприятеля. В ту тревожную ночь, писал впослед­ствии Раевский, "я не мог сомкнуть глаз - столько озабочивала меня важ­ность моего поста, от сохранения коего столь много, или, лучше сказать, вся война

зависела ".

   На корпус Раевского выпала исключительно сложная задача обороны Смоленска. Готовились к сражению и французы. 4 августа, в день рождения Наполеона, французским маршалам хотелось преподнести своему императо­ру подарок - взять в этот день Смоленск. Но сюрприза не получилось. Кре­пость выдержала удар. Ее войскам довелось в течение суток сдерживать на­тиск основных сил наполеоновской армии.

Главная часть города находилась на левом берегу Днепра. Здесь были Краснинское, Мстиславское, Рославльское и Никольское предместья.           

   Утром 4 августа к Смоленску с юга подошли войска Мюрата, Нея и Даву. Сюда прибыл и Наполеон. Противник обложил город и приступил к бом­бардировке. Артиллерийский огонь обрушился на храбрых защитников города. Но сломить сопротивление русских воинов не удалось. В атаку устремилась французская конница. Она потеснила русскую конницу, вынудив ее отойти в Краснинское предместье, но большого успеха добиться не могла. Тогда в атаку была брошена пехота. Она двинулась тремя мощными колоннами, нанося главный удар по Королевскому бастиону. Правая колонна устремилась на Всесвятское кладбище перед Рославльским предместьем, левая наступала вдоль Днепра на Краснинское предместье.

   Оборону Королевского бастиона по приказу Раевского возглавил коман­дир 26-й пехотной дивизии генерал Паскевич, уже не раз, участвовавший в бо­ях с французами. На бастионе было установлено 18 орудий. Когда неприятель­ская пехота начала атаку, артиллеристы открыли дружный огонь, но французы с большими для них потерями все-таки ворвались на кронверк перед Королевским бастионом. Закипела рукопашная схватка. Генерал Паскевич личным примером и бесстрашием вдохновлял солдат на решительную борьбу. Один из батальонов во главе с ним нанес сокрушительный штыковой удар по францу­зам, уничтожив большую их часть, а остальных обратил в бегство. Они само­отверженно отражали атаки наседавшего противника, 4 августа было перелом­ным днем обороны Смоленска. Город оборонялся лишь одним 7-м пехотным корпусом Раевского и ослабленной дивизией Неверовского против 180- тысяч­ной армии Наполеона (войска 1-й и 2-й армий лишь поздно вечером стали при­бывать к Смоленску). Ней снова бросил свою пехоту в бой. На этот раз фран­цузы были остановлены на подступах к бастиону у крепостного рва и штыко­вой контратакой Орловского, Ладожского и Нижегородского полков вновь и

вновь отброшены от крепости. Не имели успеха атаки французов на Краснинское и Рославльское предместья, поэтому Наполеон был вынужден отдать рас­поряжение ждать подхода главных сил, предварительно открыв по крепости

артиллерийский огонь. Но это не испугало русских воинов, они продолжали стойко обороняться. Непонятно, почему Наполеон не воспользовался этим случаем. Возможно, Наполеон хотел начать сражение со всей русской армией, но и тогда он мог легко перекрыть дорогу на Москву, переправить через Днепр часть своих войск у Прудищево и закрыть пути отступления русской армии.

В ночь на 5 августа русские армии подошли к Смоленску и усилили оборону города. Утомленных солдат Раевского сменили части корпуса генера­ла Д.С. Дохтурова, дивизия генерала П.П. Коновницына. Героическое сопро­тивление продолжалось.

Наполеон, встретив мощный отпор, решил, что под Смоленском пройдет генеральное сражение, к которому он тогда настойчиво стремился. Его воен­ная мощь многократно превосходила силы русских, и он хотел одним ударом сокрушить их. К утру 5 августа основная часть французской армии была под­тянута к городу. Три дивизии Нея нацелились на Королевский бастион и Свирское предместье. В центре — против Рославльского предместья и Молохов-ских ворот -  встали пять дивизий Даву. У Рачевского предместья и Николь­ских ворот расположилась дивизия Понятовского, на левом берегу Днепра –три кавалерийских корпуса Мюрата. В резерве находилась гвардия.

   В целом под стенами Смоленска собралась 180-тысячная французская армия, и ей противостоял всего лишь 30-тысячный корпус Дохтурова. В Свирском предместье и на Королевском бастионе оборонялась дивизия Лихачева, в Рославльском предместье — дивизия Канцевича, в Рачевском — егерский полк Полицина, в северной части крепости расположились три драгунских полка под командованием генерала Скалона.

Никольские ворота оборонял отряд Ци­бульского. Дивизия Коновницына находилась в резерве у Молоховских ворот.

5 августа стало самым кровавым днем в истории Смоленска. Утром про­тивник начал обстрел и штурм города. Особенно жестокие схватки происходи­ли у Молоховских ворот, через которые французы стремились ворваться в го­род, но русские всякий раз отбрасывали их. Воинам помогали местные жители. Они ходили в атаки, подносили ядра к орудиям, вывозили раненых с поля боя. В одной из схваток героически погиб генерал А. А. Скалой. Мужественно вел себя и командующий корпусом генерал Д. С. Дохтуров. Несмотря на болезнь, он продолжал умело и четко руководить сражением. "Если умереть мне, так лучше умереть на поле чести, нежели бесславно — на кровати', - говорил он.

Сражение длилось до позднего вечера. Противник штурмовал и Николь­ские ворота, и Королевский бастион, и другие участки крепости, но все его атаки были отбиты. Крепость стояла, как могучий утес. Под Смоленском французы потеряли убитыми 20 тысяч солдат.

БОЙ ЗА СМОЛЕНСК. Описание боя приводится   по воспоминаниям участника, майора Пяткина, исполнявшего должность дежурного штаб-офицера 7-го пехотного корпуса.

"Генерал Раевский вполне чувствовал опасность своего положения, ибо обе наши армии находились тогда от Смоленска в 40 верстах, и прежде следующей ночи нам нельзя было ожидать подкрепления. Он отправил к главнокомандующим курьеров с донесением о силах неприятеля, располо­жившихся перед его корпусом; к князю же Багратиону присовокупил, что спасение наших армий зависит от упорной защиты Смоленска вверенным ему отрядом.

Перед рассветом Раевским была получена от князя Багратиона сле­дующего содержания записка: "Друг мой! Я не иду, а бегу; желал бы иметь крылья, чтоб поскорее соединиться с тобою. Держись! Бог тебе по­мощник".

Около седьмого часу вечера прибыли к нам на подкрепление четыре полка гренадеров, которые и помещены, были позади предместья в резерве. Подкрепление сие ободрило генерала Раевского чрезвычайно. Прежде еще сего подошла кирасирская дивизия, полк драгунов и полк уланов, из коих первая, по приказанию Раевского, оставлена по ненадобности на правом берегу Днепра, а последние два полка присоединены были на левом фланге нашей пехоты.

4-го числа с утренней зарею завязалась перестрелка между обеими линиями. Неприятель повел главные атаки на наш правый фланг, примы­кающий к левому берегу Днепра, в том, конечно, предположении, чтобы уничтожить наше правое крыло, захватить Днепровский мост и отрезать наше отступление по оному! Но судьбы всевышнего неисповедимы. Все атаки неприятеля отражены были с неимоверным присутствием духа и ги­бельною для него потерею, в особенности же в оврагах, которые они стре­мились перейти, с тем, чтобы завладеть крепостными бастионами, примы­кающими к берегу Днепра.

   Артиллерия наша наносила им ужасное пораже­ние, а батальоны Орловского пехотного и прочих полков, по распоряже­нию генерала Паскевича, опрокидывали неприятельские колонны обратно в стремнины, ими проходимые, которые под конец завалены, были непри­ятельскими трупами. Но, несмотря, однако ж на сие убийственное пораже­ние, неприятель с невероятным стремлением усиливался и возобновлял свои атаки, с тем чтобы достигнуть своей цели, ибо армии наши не подо­шли еще к Смоленску; но, утомясь и понеся в рядах своих неожиданную потерю, к вечеру прекратил свои действия. Войска наши появлялись уже на высотах правого берега Днепра, и генерал Дохтуров сменил нас в пол­ночь своим корпусом.

Генерал Раевский, видя, что неприятельские колонны, прекратив огонь, начали располагаться на ночлег, подъехал к победоносным войскам генерала Паскевича и, обняв сего последнего, сказал ему, сколько я могу припомнить, следующие достопамятные слова. "Иван Федорович! Сей по­бедоносный день принадлежит к блестящей нашей истории. Воспользуясь предусмотрительными вашими советами, мы, при помощи всевышнего, спасли не только что Смоленск, но гораздо более и драгоценнее -  обе наши армии и дражайшее отечество!" После благодарил все войска, со­стоящие у него под командою, генералитет, штаб- и обер-офицеров".18

Взбешенный упорством защитников города, Наполеон отдал распоря­жение применить тяжелые гаубицы, зажигательные и разрывные снаряды. На Смоленскую крепость обрушился огонь 150 французских орудий. "Тучи бомб, гранат и чиновных ядер полетели на дома, башни, магазины, церкви. И дома, церкви и башни обнялись пламенем -и все, что может гореть,— запылало!"- сообщает очевидец событий той ночи писатель Ф. Н. Глинка в известной книге "Письма русского офицера".

Страницы: 1, 2, 3