Реферат: Политика мирного сосуществования и конфликты "холодной войны"

Важнейшие интересы царского правительства на Ближнем Востоке сосредотачивались на вопросе о проливах. В эту эпоху Босфор и Дарданеллы имели крупнейшее значение для всего юга России.  Через них проходил единственный выход для всей морской торговли Южной России и через них же мог проникнуть к южнорусскому побережью вражеский военный флот – по примеру того, как это и произошло во время Крымской войны. Если бы Османская империя развалилась, проливы лишились бы своего векового хозяина – ослабевшего и поэтому ставшего для царской России безопасным.

Кто стал бы новым повелителем этого ключевого стратегического пункта и важнейшего торгового пути? Претендентом на господство в проливах была Англия, стремившаяся к преобладающему влиянию в Османской империи на проходивших через ее земли путях из Европы в Индию. Главным соперником Англии выступала сама царская Россия. Каждый из претендентов стремился к тому, чтобы утвердить в проливах свое господство и не позволить сделать это своему противнику. Достигнуть этих целей можно было либо путем прямого захвата проливов, либо же посредством сделки с султаном, на многое готовым в критическую минуту ради сохранения власти или ее подобия. Примеры такого решения давали Ункиар-Искелесский договор или же руководящее положение, занятое Англией в Константинополе в период Крымской войны.

Преобладающее влияние на Балканах обеспечивало стратегически господство над европейским побережьем проливов или, по крайней мере, давало возможность держать их под угрозой и, следовательно, под некоторым контролем. Ввиду этого царская Россия не намеревалась допустить господства на Балканах  Австро-Венгрии или Англии, а те в свою очередь не желали утверждения там преобладающего влияния России. Но если Австро-Венгрия противилась освобождению славян от турок из опасения прецедента для собственных славянских подданных, то Россия поддерживала славянские народы в их борьбе за освобождение. Степень поддержки, правда, изменялась. Ее интенсивность в немалой мере зависела от изменений в позиции Турции и атмосферы русско-турецких отношений.

Для Австро-Венгрии значение Балканского полуострова было иное, чем для России. Для ее господствующих классов было не столь важно, что Балканы составляют подступы к проливам и к турецкой столице. В первую очередь влияние там было необходимо для обуздания национально-освободительного движения, а затем ввиду возраставшего значения рынка Балканских стран для австрийской промышленности.

Имелась также разница в характере балканских интересов между различными господствующими классами Австро-Венгрии. Борясь против славянской свободы и русского влияния на Балканах, мадьярское дворянство не особенно стремилось в те времена к прямому присоединению балканских областей. Главную свою задачу на Балканском полуострове мадьярское дворянство усматривало в удушении национально-освободительных движений.

Что касается австрийской буржуазии, то она разделяла с мадьярскими помещиками ненависть к славянам и страх перед ростом удельного веса славян внутри двуединого австро-венгерского государства. Но, с другой стороны, австрийский капитал вступил на путь экспансии на Балканах. Едва ли не главным средством проникновения туда в начале 70-х годов являлось для него получение железнодорожных концессий и строительство железных дорог – прежде всего, большой магистрали к турецкой столице.

В наибольшей экономической зависимости от Австро-Венгрии из всех Балканских стран в 70-х годах находилась Сербия. Преобладающая часть сербского экспорта шла либо в Австро-Венгрию, либо же через австро-венгерские порты. Своего выхода к морю Сербия не имела. Для воздействия на Сербию Австро-Венгрия располагала сильными средствами давления: как строить железную дорогу к Эгейскому морю, на Салоники? Через Боснию или же через Белград? То или иное решение многих подобных вопросов имело для маленькой Сербии жизненное значение. Помощи против австро-венгерского засилья сербское правительство искало у России.

Когда началось герцеговинское восстание, министр иностранных дел Австро-Венгрии Дьюла Андраши заявил «Высокой Порте» - так именовалось правительство Османской империи, - что рассматривает эти беспорядки как внутреннее турецкое дело, поэтому он не намерен ни вмешиваться в него, ни чем-нибудь стеснять военные мероприятия турок против повстанцев.

Однако удержаться на этой позиции Андраши не удалось. В Австрии имелись влиятельные элементы, которые рассчитывали иначе решить южнославянский вопрос: они были намерены включить южнославянские области западной половины Балкан в состав габсбургского государства, начав с захвата Боснии и Герцеговины. Таким образом, наряду с Австрией и Венгрией эти области вошли бы как третья составная часть в монархию Габсбургов. Из двуединой монархии Австро-Венгрия превратилась бы в триединое государство. Замена дуализма триализмом должна была ослабить в империи влияние мадьяр.

Сторонники этой программы, в отличие от венгров и немцев, готовы были согласиться на то, чтобы восточную часть Балкан получила Россия. С ней они рекомендовали заключить сделку. На такой точке зрения стояли военные, клерикальные и феодальные круги австрийской половины империи.

Императору Австро-Венгрии Францу–Иосифу очень хотелось хотя бы чем-нибудь компенсировать себя за потери, понесенные в Италии и Германии, поэтому он с большим сочувствием воспринимал идеи аннексии. Политики, проповедовавшие эти идеи, энергично поощряли национально-освободительные движения в Боснии и Герцеговине. Германское правительство, готовившее в это время союз с Австро-Венгрией, также поддерживало ее экспансионистские устремления на Балканах. Вместе с тем, оно подталкивало против Турции и Россию, т.к. рассчитывало, что если Россия сосредоточит свое внимание на Балканах, а также в Закавказье, и если, как выразился Бисмарк, «русский паровоз выпустит свои пары где-нибудь подальше от германской границы», то Германия получит свободу рук по отношению к Франции.

Впрочем, восточный кризис представлял для Бисмарка и некоторую опасность. Она заключалась в возможности австро-русской войны. Бисмарк очень хотел русско-турецкой, а еще больше англо-русской войны, но он боялся полного разрыва между Россией и Австрией. Это заставило бы его произвести выбор между ними. Принять сторону России или просто соблюдать нейтралитет Бисмарк считал невозможным. В этом случае Австро-Венгрия, как слабейшая сторона, либо была бы разбита, либо пошла бы на полную капитуляцию перед Россией. В, обоих случаях это означало бы усиление России, которое никак не удовлетворяло Бисмарка.

С другой стороны, ему не хотелось и стать на сторону Австрии против России. Он был твердо убежден, что русско-германская война неизбежно осложнится вмешательством Франции и превратится в тяжелую войну на два фронта.

Бисмарк упорно работал над достижением австро-русского соглашения на основе раздела Балкан на сферы влияния между Россией и Австро-Венгрией. При этом Австрия могла бы округлить свои владения, захватив Боснию, Россия же вернула бы себе Бесарабию, а заодно несколько ослабила бы свои силы войной с Турцией.

Бисмарк полагал, что Англия согласилась бы на такое решение при условии, что сама получит Египет. Подтолкнув Англию на захват Египта, Бисмарк надеялся поссорить ее с Францией. Тем самым предупреждалась возможность повторения английского вмешательства во франко-германские отношения. Так, за кулисами, Бисмарк осторожно плел сложную дипломатическую сеть.

Русское правительство считало необходимым оказать помощь восставшим славянам. Оно надеялось таким путем восстановить среди них свой престиж, подорванный поражением в крымской войне. Однако русское правительство отнюдь не желало затевать серьезный конфликт с Австро-Венгрией. Стремясь поддержать авторитет России среди славян и при этом не поссориться с Австро-Венгрией, русское правительство решило проводить вмешательство в балканские дела в контакте с австро-венгерской империи.

Такая политика соответствовала принципам соглашения трех императоров – Франца-Иосифа, Вильгельма I и Александра II (1872 г.).

Совместные действия начались с того, что Австро-Венгрия, Россия и Германия с согласия трех других великих держав Европы предложили Турции направить в восставшие области международную комиссию в составе консулов шести держав в целях посредничества между турецким правительством и повстанцами. Турция согласилась. Однако посредническая деятельность консулов не привела к примирению сторон.

В русских правящих кругах, так же как и в австро-венгерских, не было единства. В них имелась группировка, тяготевшая к славянофильству и выступавшая против горчаковской политики «союза трех императоров» и соглашения с «Европой» по делам Балканского полуострова. Славянофилы, выступавшие в качестве друзей славянства, рассчитывали завершить освобождение славянских народов с помощью России и сплотить молодые государства вокруг нее. Поддержка «славянского дела», по мысли руководящих деятелей славянофильства, должна была «объединить Россию» вокруг царского трона, иначе говоря, ослабить оппозицию царизму и быстро нараставшее под знаменем народничества революционное движение.

Иную позицию в балканских делах занимала умеренно либеральная буржуазия, крупные петербургские банки и биржа. Связанные с железнодорожным грюндерством и иностранным капиталом и заинтересованные в его привлечении в Россию, эти круги стояли в тот момент за сохранение мира и за действия на Балканах только в согласии с «Европой», что обрекало русскую дипломатию на крайнюю умеренность в смысле поддержки славянского движения. Плохое же состояние государственной казны требовало от царского правительства именно такой политики, какой желала петербургская биржа.

Противники славянофильской политики были и в реакционных кругах. В рядах русской дипломатии типичным представителем  консерваторов-реакционеров был бывший начальник «Третьего отделения» посол в Лондоне граф Петр Шувалов.  Славянофилы же считали своей опорой посла в Константинополе графа Игнатьева. Он щеголял «славянскими симпатиями», но его действительная политика была далека от подлинно славянофильской. Игнатьев стремился решить ближневосточные проблемы, включая вопрос о боснийско-герцеговинском восстании, посредством сепаратного русско-турецкого соглашения. Ему мыслился русско-турецкий союз, наподобие Ункиар-Искелесского договора, как основа русского влияния в Турции и на Балканах. Именно не без воздействия Игнатьева султан издал фирман от 12 декабря 1875 г., в котором возвещал реформы, включая уравнение христиан в правах с мусульманами, снижение податей и т.п., что должно было успокоить повстанцев без помощи великих держав. Эта политика также не увенчалась успехом, как и посреднические попытки консулов: повстанцы не доверяли обещаниям турецкого правительства.

Царь Александр II и Горчаков, его министр иностранных дел, разделяли страх перед войной и ее возможными последствиями. Горчакову казалось, что можно что-то сделать для славян, а вместе с тем и для повышения престижа России без риска войны, если действовать заодно с Австро-Венгрией.

Андраши тоже считал необходимым кое-что все же предпринять в пользу славян, дабы предупредить вмешательство Сербии и единоличные действия России. Но если Горчаков стремился расширить размеры уступок со стороны Турции, то Андраши намерен был ограничиться самыми минимальными мероприятиями. В конце концов, он добился от Горчакова значительного сужения первоначальной русской программы. Покровительство христианам свелось к плану административных реформ, осуществления которых державы должны были потребовать у султана.

30 декабря 1875 г. Андраши вручил правительствам всех держав, подписавшим Парижский трактат 1856 г., ноту, излагавшую проект реформ в Боснии и Герцеговине.  Все державы изъявили свое согласие с предложениями Андраши. 31 января 1876 г. проект Андраши был передан Порте послами всех держав, подписавших Парижский трактат.

Турция приняла «совет» держав и дала свое согласие на введение реформ, предложенных послами. Но вожди повстанцев решительно отвергли австро-венгерский проект. Они заявили, что не могут сложить оружие, пока турецкие войска не будут выведены из восставших областей и пока со стороны Порты имеется лишь одно голословное обещание, без реальных гарантий со стороны держав.  Они выдвинули и ряд других условий.

Русская дипломатия поддержала требования повстанцев, но они были отвергнуты Турцией. Тогда Горчаков предложил Андраши и Бисмарку обсудить создавшееся положение при встрече трех министров, приурочив его к предстоящему визиту царя в немецкую столицу. Предложение Горчакова было принято. Встреча состоялась в мае 1876 г. Она совпала с отставкой великого визиря Махмуд-Недима-паши. Махмуд являлся проводником русского влияния, его падение означало, что турецкое правительство теперь склонилось к английской ориентации. Разумеется, такое изменение курса турецкой политики не могло не отразиться на отношении русского правительства к Османской империи. К тому же восстание против турецкого ига ширилось. Оно охватило и Болгарию.

Русское правительство, как и раньше, предпочитало требовать у Турции предоставления автономии всем славянским областям Балканского полуострова. С этой идеей Горчаков и приехал в Берлин.

Однако австро-венгерский министр не допускал и мысли, чтобы освобождения славянства увенчались существенным успехом, а влияние России восторжествовало хотя бы над частью Балкан. Андраши внес в проекты Горчакова столько поправок, что они совершенно утратили свой первоначальный характер и превратились в расширенную ноту самого Андраши от 30 декабря 1875 г. Новым по сравнению с  нотой было то, что теперь предусматривалось некоторое подобие тех гарантий, которых требовали повстанцы. Окончательно согласованное предложение трех правительств, известное под названием «Берлинский меморандум», заключалось заявлением, что в случае если намеченные в нем шаги не дадут должных результатов, три императорских двора договорятся о принятии «действенных мер… ради предотвращения дальнейшего развития зла». В чем эти «действенные меры» выразятся – об этом меморандум умалчивал.

Берлинский меморандум был принят тремя державами 13 мая 1876 г. На следующий же день английский, французский и итальянский послы были приглашены к германскому канцлеру; здесь они застали Андраши и Горчакова. Правительства Франции и Италии незамедлительно ответили, что они согласны с программой трех императоров. Но Англия в лице кабинета Дизраэли высказалась против нового вмешательства в пользу балканских славян.  Англия, подобно Австро-Венгрии, не желала допустить ни их освобождения, ни усиления русского влияния на Балканах. Руководители британской внешней политики считали Балканы плацдармом, откуда Россия могла угрожать турецкой столице, а, следовательно, выступать в роли соперника Англии, оспаривая у нее первенствующее влияние в Турции и на всем Востоке. После прорытия канала через Суэцкий перешеек (в 1869 г.) основные коммуникационные линии Британской империи пролегали через Средиземное море. В связи с этим английское правительство стремилось подчинить своему контролю не только Египет, но и всю Турецкую империю. Это обеспечило бы господство Англии над всем Ближнем Востоком. Преобладающее влияние в Турции позволило бы Англии еще крепче запереть Россию в Черном море. Тем самым не только ограждались от нее важнейшие имперские коммуникации, но и сама Россия ставилась бы в зависимость от Англии как фактической хозяйки проливов.

Имелись у английского правительства и другие соображения. В связи с замышлявшейся в Лондоне агрессией против Афганистана вполне возможными были осложнения с Россией в Средней Азии. Однако для Англии было несравненно выгоднее развязать борьбу с Россией не в Средней Азии, где Англия одна стояла лицом к лицу со своими конкурентами, а на Ближнем Востоке, где можно было бы провести борьбу чужими руками – с помощью Австро-Венгрии и Турции. Своим отказом принять Берлинский меморандум Дизраэли завоевал господствующее влияние в турецкой столице, сделал новый шаг к превращению Турции в орудие английской политики, расстроил «европейский концерт» в Константинополе, еще более ослабил «союз трех императоров» и поощрил Турцию на сопротивление  их требованиям.

Тем временем на Балканах произошли новые события. Почти одновременно с появлением Берлинского меморандума турки подавили восстание в Болгарии. Усмирения сопровождались дикими зверствами. Всего в Болгарии было убито не менее 30 тысяч человек. Кроме того, назревали новые осложнения. Сербскому и черногорскому правительствам становилось все труднее противиться национальным требованиям своих народов. И Сербия, и Черногория уже готовились к вооруженному вмешательству в пользу боснийско-герцеговинских повстанцев. Представители России и Австрии в Белграде и Цетинье официально предостерегали против этого. Но сербы были уверены, что если Сербия и Черногория начнут войну, Россия, невзирая на официальные предостережения, не допустит их разгрома турками.

30 июня 1876 г. сербский князь Милан объявил войну Турции. То же самое сделал князь черногорский Николай. В Сербию отправилось 4 тыс. русских добровольцев, в том числе много офицеров, во главе с генералом Черняевым, которого Милан назначил главнокомандующим сербской армии. Из России поступала также значительная денежная помощь.

С приходом в Египте к власти Насера и ростом его авторитета в арабском мире ситуация в регионе снова обострилась. Насер, стремясь воплотить в жизнь пан арабскую идею, предполагал вытеснить англичан с региона, уничтожить Израиль и восстановить господство и былое великолепие ислама в регионе. Естественно, что против него были настроены англичане, а так же и французы, которые в это время боролись с арабским национализмом в Марокко, Алжире и Тунисе. Заигрывание Насера с Москвой, его беcкомпромиcсная позиция по отношению к Израилю оттолкнули от него и США, которые сначала предполагали выделить средства Египту для строительства Асуанской плотины. Отказ Запада финансировать строительство плотины подтолкнул Насера к решению национализировать "Всеобщую компанию морского Суэцкого канала". 26 июля 1956 выступая на митинге по случаю годовщины египетской революции, он обьявил о национализации компании. (смотрите текст президентского декрета). Возник международный кризис. Консервативные кабинеты Лондона, Парижа (Франция владела значительным пакетом акций канала) и Израиля решают осуществить в Египте переворот и скинуть Насера. Существовал и прецедент (переворот в Иране в августе 1953). Согласно принятому вконце июля 1956 решению, Великобритания и Франция развернули подготовку к интервенции. Великобритания призвала 20 000 резервистов, Франция направила свои войска на Кипр. Начались секретные переговоры обоих стран с Израилем, разработка совместных планов интервенции. Пользуясь международным кризисом, израильские войска вторгаются в Египет.

Утром 30 октября 1956 года египетские подразделения вошли в соприкосновение с израильскими войсками. Наиболее крупные бои завязались под деревней Абу-Агила. События на международной арене развивались не менее стремительно. На следующий день после начала агрессии египетские послы в Париже и Лондоне были вызваны в министерства иностранных дел. Им зачитали требование прекращения военных действий и отведения египетских и Израильских войск на 10 миль по обе стороны канала. Египту также предлагалось согласиться на временное занятие английскими и французскими войсками важных позиций в районе Порт-Саида, Исмаилии и Суэца. Египет откинул эти требования. 31 октября англо - французские войска начали военные действия. 5 ноября в Порт-Саиде и Порт-Фауде началась высадка англо-французского десанта. Египетским частям был отдан приказ отходить к каналу. К этому времени, то есть за пять дней войны, израильская армия захватила Сектор Газа, Рафах, Аль-ариш и заняла большую часть Синайского полуострова. Началась борьба на дипломатической арене, на сторону Египта стали СССР, страны соц. лагеря, Лига арабских стран и что самое интересное - США. В решении ООН, принятом 2 ноября большинством в 64 голоса (против выступили только Франция, Великобритания, Израиль, Новая Зеландия и Австралия) отмечалось, что Израиль виновен в нарушении соглашения о перемирии. Англия и Франция были объявлены агрессорами. Совет Безопасности потребовал немедленно прекратить боевые действия и вывести войска с оккупированных территорий.

5 ноября советское правительство обратилось к Англии, Франции и Израилю с ультимативным требованием немедленно прекратить военные действия, предупредив о последствиях, к которым может привести продолжение интервенции. В послании английскому премьер-министру указывалось на возможность применения современного ракетного оружия, а в послании Израилю ставился вопрос и о самом существование этого государства. Через 22 часа после вручения посланий советского правительства главам правительств Англии и Франции военные действия были прекращены. 6 ноября с требованием прекращения военных действий выступил и президент США Д. Эйзенхауэр.

7 ноября 1956 Генеральная Асамблея ООН 64 голосами проголосовала за сформирование международных сил ООН для контроля за выведением войск Англии, Франции и Израиля с египетской территории. 15 ноября в Египет прибыли первые подразделения врйск ООН. 22 декабря 1956 выведение войск Англии и Франции завершилось. В марте 1957 и израильские войска покинули оккупированные ими в течении войны территории.

Провал агресии против Египта имел большое международное значение. Резко возрос авторитет Египта и его президента Насера, который стал лидером арабского мира. Значительно ослдабели позиции Англии и Франции на Ближнем Востоке.

1 января 1959 г. на Кубе победила революция, во главе которой стоял 32-летний партизанский вождь Фидель Кастро. Новое правительство начало решительную борьбу с американским влиянием на острове. Нет нужды говорить, что Советский Союз полностью поддержал Кубинскую революцию. Однако власти Гаваны серьезно опасались военного вторжения США. В мае 1962 г. Никита Хрущев выдвинул неожиданную идею - разместить на острове советские ядерные ракеты. Такой шаг он шутливо объяснял тем, что империалистам “надо запустить ежа в штаны”. После некоторых размышлений Куба ответила согласием на советское предложение, и летом 1962 г. на остров было отправлено 42 ракеты с ядерными боеголовками и бомбардировщики, способные нести ядерные бомбы. Переброска ракет производилась в строжайшей тайне, однако уже в сентябре руководство США заподозрило неладное. 4 сентября президент Джон Кеннеди заявил, что США ни в коем случае не потерпят советских ядерных ракет в 150 км от своего берега. В ответ Хрущев заверил Кеннеди, что никаких советских ракет или ядерных зарядов на Кубе нет и не будет.

14 октября американский самолет-разведчик сфотографировал с воздуха стартовые площадки для ракет. В обстановке строгой секретности руководство США начало обсуждать ответные меры. 22 октября президент Кеннеди обратился по радио и телевидению к американскому народу. Он сообщил, что на Кубе обнаружены советские ракеты, и потребовал от СССР немедленно удалить их. Кеннеди объявил, что США начинают военно-морскую блокаду Кубы. 24 октября по просьбе СССР срочно собрался Совет Безопасности ООН. Советский Союз продолжал упорно отрицать наличие на Кубе ядерных ракет. Обстановка в Карибском море все более накалялась. К Кубе двигалось два десятка советских кораблей. Американские суда получили приказ остановить их, если потребуется - огнем. Правда, до морских сражений дело не дошло. Хрущев приказал нескольким советским кораблям остановиться на линии блокады.

С 23 октября между Москвой и Вашингтоном начался обмен официальными письмами. В первых посланиях Н.Хрущев с негодованием называл действия США “чистейшим бандитизмом” и “безумием выродившегося империализма”.

Через несколько дней стало ясно, что США полны решимости любой ценой убрать ракеты. 26 октября Хрущев направил Кеннеди более примирительное послание. Он признавал, что на Кубе имеется мощное советское оружие. В то же время Никита Сергеевич убеждал президента, что СССР не собирается нападать на Америку. По его выражению, “Только сумасшедшие могут так поступать или самоубийцы, желающие и сами погибнуть, и весь мир перед тем уничтожить”. Хрущев предлагал Джону Кеннеди дать обязательство не нападать на Кубу; тогда Советский Союз сможет вывезти с острова свое оружие. Президент Соединенных Штатов ответил, что США готовы принять на себя джентльменское обязательство не вторгаться на Кубу, если СССР заберет свое наступательное оружие. Таким образом, первые шаги к миру были сделаны.

Но 27 октября наступила “черная суббота” Кубинского кризиса, когда лишь чудом не вспыхнула новая мировая война. В те дни над Кубой с целью устрашения дважды в сутки проносились эскадрильи американских самолетов. И вот 27 октября советские войска на Кубе сбили зенитной ракетой один из самолетов-разведчиков США. Его пилот Андерсон погиб. Ситуация накалилась до предела, президент США принял решение через двое суток начать бомбардировку советских ракетных баз и военную атаку на остров.

Однако в воскресенье ,28 октября, советское руководство решило принять американские условия. Решение убрать с Кубы ракеты было принято без согласования с кубинским руководством. Возможно, так поступили намеренно, поскольку Фидель Кастро категорически возражал против удаления ракет.

Международная напряженность стала быстро спадать после 28 октября. Советский Союз вывез с Кубы свои ракеты и бомбардировщики. 20 ноября США сняли морскую блокаду острова. Кубинский (или Карибский) кризис мирно завершился.

1. Козюренко Ю. Начало либерализации//Независимая газета 2006. 23 февраля., C. 5.

2. Хрущев Н.С. О культе личности и его последствиях // Известия ЦК КПСС 1989., №3. С.128-170., 2005. - 276с.

3. Боффа Д. История Советского Союза. Т.2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущёв. 1941-1964 гг. - М, 2004.

[1] Д.А. Волкогонов “Семь вождей” т.1 с.369

[2] “Новое Время “ 1989 №16 с.27

[3] Ф.М. Бурлацкий “Вожди и советники” с.83

[4] Бурлацкий Ф. Вожди и советникию С.82

[5] Ф.М. Бурлацкий Вожди и советники с.76.