Реферат: Сталинские репрессии

В последующие месяцы состоялось несколько аналогичных процессов. Некоторые из них происходили при закрытых дверях, такие, например, как процесс «специалистов ВСНХ» или о «рабоче-крестьянской партии». Другие процессы были публичными, например, «процесс промпартии», в ходе которого восемь человек «признались» в том, что создали обширную сеть, состоящую из двух тысяч специалистов, чтобы на деньги иностранных посольств организовать экономический переворот. Эти процессы поддержали легенду о саботаже и заговорах, которые были столь важны для укрепления сталинской идеологии.

За четыре года, с 1928 по 1931 год, 138 000 специалистов промышленности и управленческого аппарата оказались выключенными из жизни общества, 23 000 из них были списаны по первой категории («враги советской власти») и лишены гражданских прав. Травля специалистов приняла огромные размеры на предприятиях, где их заставляли необоснованно увеличивать выпуск продукции, отчего росло число несчастных случаев, брака, поломок машин. С января 1930 до июня 1931 года 48% инженеров Донбасса были уволены или арестованы: 4 500 «специалистов-саботажников» были «разоблачены» в первом квартале 1931 года в одном только секторе транспорта. Выдвижение целей, которые заведомо не могут быть достигнуты, приведшее к невыполнению планов, сильному падению производительности труда и рабочей дисциплины, к полному игнорированию экономических законов, закончилось тем, что надолго расстроило работу предприятий.

Кризис обозначился в грандиозных масштабах, и руководство партии вынуждено было принять некоторые «корректирующие меры». 10 июля 1931 года Политбюро решило ограничить преследование спецов, ставших жертвами объявленной на них в 1928 году охоты. Были приняты необходимые меры: немедленно освобождено несколько тысяч инженеров и техников, в основном в металлургической и угольной промышленности, прекращена дискриминация в доступе к высшему образованию для детей интеллигенции, ОПТУ запретили арестовывать специалистов без согласия соответствующего наркомата.

Среди других социальных групп, отправленных на обочину «нового социалистического общества», было также и духовенство. В 1929—1930 годах начинается второе большое наступление Советского государства на духовенство, следующее после антирелигиозных репрессий 1918—1922 годов. В конце 20-х годов, несмотря на осуждение некоторыми высшими иерархами духовенства «верноподданнического» по отношению к советской власти заявления митрополита Сергия, преемника патриарха Тихона, влияние Православной церкви в обществе оставалось достаточно сильным. Из 54 692 действующих в 1914 году церквей в 1929 году оставалось 39 000. Емельян Ярославский, председатель основанного в 1925 году Союза воинствующих безбожников, признавал, что только около 10 миллионов человек из 130 миллионов верующих «порвали с религией».

Антирелигиозное наступление 1929—1930 годов разворачивалось в два этапа. Первый — весной и летом 1929 года — был отмечен ужесточением действия антирелигиозного законодательства периода 1918—1922 годов. 8 апреля 1929 года было издано постановление, усиливающее контроль местных властей за духовной жизнью прихожан и добавляющее новые ограничения в деятельности религиозных объединений. Отныне всякая деятельность, выходящая за рамки «удовлетворения религиозных потребностей», попадала под действие закона об уголовной ответственности, в частности, 10 пар. 58 ст. УК, предусматривающего наказание от трех лет тюремного заключения и до смертной казни за «использование религиозных предрассудков для ослабления государства». 26 августа 1929 года правительство установило пятидневную рабочую неделю — пять дней работы и один день отдыха, выходной; таким образом, указ устранял воскресенье как день отдыха для всех групп населения. Эта мера должна была помочь «искоренению религии».

 В октябре 1929 года было приказано снять церковные колокола: «Колокольный звон нарушает право широких атеистических масс городов и деревень на заслуженный отдых». Служители культа были приравнены к кулакам: задавленные налогами (которые в 1928—1930 годах возросли в десять раз), лишенные всех гражданских прав, что означало в первую очередь лишение продовольственных карточек и бесплатного медицинского обслуживания, они стали также подвергаться арестам, высылке или депортации. Согласно существующим неполным данным, более 13 тысяч служителей культа были репрессированы в 1930 году. В большинстве деревень и городов коллективизация началась с символического закрытия церкви, «раскулачивания попа». Весьма симптоматично, что около 14% бунтов и крестьянских волнений, зарегистрированных в 1930-х годах, имели первопричиной закрытие церкви и конфискацию колоколов. Антирелигиозная кампания достигла своего апогея зимой 1929—1930 годов. К 1 марта 1930 года 6715 церквей были закрыты, часть из них разрушена.

В последующие годы открытое активное наступление против церкви сменилось негласным, но жестким административным преследованием духовенства и верующих. Свободно трактуя шестьдесят восемь пунктов Постановления от 8 апреля 1929 года, превышая свои полномочия при закрытии церквей, местные власти продолжали вести борьбу под различными «благовидными» предлогами: старые, обветшавшие или «находящиеся в антисанитарном состоянии здания» церквей, отсутствие страхования, неуплата налогов и других многочисленных поборов выставлялись как достаточные основания для оправдания действий властей.

Что касается Православной церкви в целом, то число служителей и мест проведения служб сильно уменьшилось под постоянным давлением властей, несмотря на то, что перепись населения 1937 года, позднее засекреченная, показала наличие 70% верующих в стране. На 1 апреля 1936 года в СССР оставалось только 15 835 действующих православных церквей (28% от числа действовавших до революции), 4 830 мечетей (32% от числа дореволюционных) и несколько десятков католических и протестантских храмов. При перерегистрации служителей культа их число оказалось равным 17 857 вместо 112 629 в 1914 году и около 70 000 в 1928 году. Духовенство стало, согласно официальной формуле, «осколком умирающих классов».

Кулаки, «спецы» и представители духовенства были не единственными жертвами «антикапиталистической революции» в начале 30-х годов. В январе 1930 года власти начали кампанию по искоренению «частного предпринимательства». Эта операция была направлена против торговцев, ремесленников, а также многих представителей свободных профессий, в целом их было зафиксировано около полутора миллионов. Во времена НЭПа они весьма мирно трудились в «частном секторе». Эти предприниматели, частный капитал которых в торговле не превышал 1000 рублей (98% из них вообще не использовали наемных работников), были мгновенно лишены возможности продолжать свою деятельность из-за увеличения налогообложения в десять раз. Они подверглись конфискации имущества как «деклассированные, паразитические или «социально чуждые элементы», были лишены всех гражданских прав как представители «бывших» или как «члены прежнего класса имущих и царского аппарата». Постановление от 12 декабря 1930 года зафиксировало более 30 категорий лишенцев: бывших землевладельцев, бывших торговцев, бывших кулаков, бывших дворян, бывших полицейских, бывших царских чиновников, бывших «владельцев частных предприятий», служителей культа, монахов, монахинь, бывших членов оппозиционных политических партий, бывших белых офицеров и т.д. Дискриминационные меры, жертвами которых стали лишенцы, представлявшие в 1932 году 4% избирателей, составлявшие вместе с семьями 7 миллионов человек, не ограничивались лишением избирательных прав. В 1929—1930 годах их лишили права на жилье, на медицинское обслуживание и на продуктовые карточки. В 1933—1934 годах были приняты еще более строгие меры, возникшие в ходе операций по паспортизации, направленных на чистку городов от «деклассированных элементов».

С конца 1928 по конец 1932 года советские города были наводнены крестьянами, число которых близилось к 12 миллионам — это были те, кто бежал от коллективизации и раскулачивания. Только в Москве и Ленинграде появилось три с половиной миллиона мигрантов. Среди них было немало предприимчивых крестьян, предпочитавших бегство из деревни самораскулачиванию или вступлению в колхозы. В 1930—1931 годах бессчетные стройки поглотили эту весьма неприхотливую рабочую силу. Но начиная с 1932 года власти стали опасаться беспрерывного и неконтролируемого потока населения, который превращал города в подобие деревень, тогда как властям нужно было сделать их витриной нового социалистического общества; миграция населения ставила под угрозу всю эту, начиная с 1929 года, тщательно разрабатываемую продовольственно-карточную систему, в которой число «имеющих права» на продуктовую карточку увеличилось с 26 миллионов в начале 1930 года до почти 40, к концу 1932 года. Миграция превращала заводы в огромные становища кочевников. По мнению властей, «новоприбывшие из деревни могут вызвать негативные явления и развалить производство обилием прогульщиков, упадком рабочей дисциплины, хулиганством, увеличением брака, развитием преступности и алкоголизмом».

Чтобы победить стихию, власти решили в ноябре-декабре 1932 года принять репрессивные меры к нарушителям производственной дисциплины на работе и тем самым попытаться очистить города от «социально чуждых элементов». Постановление от 15 ноября 1932 года предусматривало за прогул следующие меры наказания: немедленное увольнение, лишение продовольственных карточек, выселение нарушителей с места жительства. Его очевидной целью было разоблачение «псевдорабочих». Постановление от 4 декабря 1932 года предоставляло предприятиям право самим решать, кого следует лишить продуктовых карточек, и преследовало цель выявления и удаления всех «мертвых душ» и «паразитов», несправедливо внесенных в муниципальные списки на продовольственные карточки.

Но чуть ли не самым главным стало введение 27 декабря 1932 года внутригосударственного паспорта. Паспортизация населения отвечала многим целям, обозначенным во вступлении к этому закону: ликвидации «социального паразитизма», ограничению проникновения кулаков в города, а также их рыночной деятельности, ограничению исхода сельского населения, сохранению чистоты городов.

В течение 1933 года было выдано 27 миллионов паспортов, при этом паспортизация сопровождалась операциями по «очистке» городов от нежелательных категорий населения. Начавшаяся в Москве 5 января 1933 года первая неделя паспортизации работающих на двадцати промышленных предприятиях столицы помогла «выявить» 3 450 бывших белогвардейцев, бывших кулаков и других «чуждых и преступных элементов». В закрытых городах около 385 000 человек не получили паспортов и были вынуждены покинуть места проживания в срок до десяти дней с запретом на устройство в другом городе, даже «открытом».

В течение 1933 года были проведены наиболее впечатляющие операции «по паспортизации»: с 28 июня по 3 июля арестовали и депортировали к местам работы в Сибирь 5470 цыган из Москвы. С 8 по 12 июля были арестованы и депортированы 4750 «деклассированных элементов» из Киева; в апреле, июне и июле 1933 года произведены облавы и высылка трех составов «деклассированных элементов из Москвы и Ленинграда», что составило в целом более 18 000 человек. Первый из этих составов оказался на острове Назино, где за один месяц погибло две трети депортированных.

Весной 1934 года правительство предпринимает репрессивные меры в отношении малолетних беспризорников и хулиганов, число которых в городах значительно возросло в период голода, раскулачивания и ожесточения социальных отношений. 7 апреля 1935 года Политбюро издало указ, в соответствии с которым предусматривалось «привлекать к суду и применять необходимые по закону санкции к подросткам, достигшим 12 лет, уличенным в грабежах, насилии, нанесении телесных повреждений, членовредительстве и убийствах». Спустя несколько дней правительство направило в прокуратуру секретную инструкцию, где уточнялись уголовные меры, которые следует применять в отношении подростков, в частности, там было сказано, что следует применять любые меры, «включая высшую меру социальной защиты», иначе говоря — смертную казнь. Таким образом, прежние параграфы Уголовного кодекса, в которых запрещалось присуждать к смертной казни несовершеннолетних, были отменены.

Однако размах детской преступности и беспризорничества был слишком велик, и эти меры не дали никакого результата. В докладе «О ликвидации преступности несовершеннолетних в период с 1 июля 1935 г. по 1 октября 1937 г.» отмечалось:

«Несмотря на реорганизацию сети приемников, ситуация не улучшилась <...>

В 1937 г. наблюдается, начиная с февраля месяца, значительный приток безнадзорных детей из сельских местностей в районах и областях, пораженных частичным недородом 1936 года. <...>

Несколько цифр помогут представить размах этого явления. В течение только одного 1936 года более 125 000 малолетних бродяг прошли через НКВД; с 1935 по 1939 год более 155 000 малолетних были упрятаны в колонии НКВД. 92 000 детей в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет прошли через судебные органы только за 1936—1939 годы. К 1 апреля 1939 года более 10 000 малолетних были вписаны в систему лагерей ГУЛАГа.

В первой половине 30-х годов размах репрессий, которые осуществлялись государством и партией против общества, то набирал силу, то немного ослабевал. Серии террористических актов и чисток с последующим затишьем позволяли сохранять определенное равновесие, каким-то образом организовать тот хаос, который мог бы породить постоянное противостояние или, хуже того, незапланированный поворот событий.

Большой террор

1 декабря 1934 года в 16 часов 37 минут по московскому времени в Смольном был убит первый руководитель Ленинградского обкома ВКП (б) Сергей Миронович Киров. Это убийство было максимально использовано Сталиным для окончательной ликвидации оппозиции и дало начало новой волне репрессий, развернутых по всей стране.

С декабря 1934 г. начались аресты бывших деятелей оппозиционных групп, прежде всего троцкистов и зиновьивцев. Их обвинили в убийстве С.М.Кирова, в подготовке террористических актов против членов сталинского руководства. В 1934-1938 гг. был сфабрикован ряд открытых политических судебных процессов. В августе 1936 г. состоялся процесс «Антисоветского объединённого троцкистско-зиновьевского центра», по которому проходило 16 человек. Главными действующими лицами среди них были бывший организатор красного террора в Петрограде, личный друг В.И.Ленина, Григорий Зиновьев, один из виднейших партийных теоретиков Лев Каменев. Все подсудимые были приговорены к расстрелу. В марте 1938 г. прошёл судебный процесс «Антисоветского правоцентристского блока». Среди подсудимых были бывший «любимец партии» Николай Бухарин, бывший глава Советского правительства Алексей Рыков, бывший шеф главного карательного органа большевизма ОГПУ Генрих Ягода и др. Процесс закончился вынесением им смертных приговоров. В июне 1937 г. к смертной казни была приговорена большая группа советских военачальников во главе с маршалом М.Н.Тухачевским.

Почти все подсудимые на открытых процессах лгали на себя, подтверждали вздорные обвинения в свой адрес, славословили Коммунистическую партию и её руководство во главе со Сталиным. Это объясняется, очевидно, и давлением на них со стороны следствия, лживыми обещаниями сохранить жизнь им и их родственникам. Одним из главных же аргументов следователей был: « так надо для партии, для дела коммунизма».

Процессы над лидерами оппозиции послужили политическим обоснованием для развязывания небывалой волны массового террора против руководящих кадров партии, государства, включая армию, органы НКВД, прокуратуры, промышленности, сельского хозяйства, науки, культуры и т. д., простых тружеников. Точное число жертв в этот период еще не подсчитано. Но о динамике репрессивной политики государства говорят данные о численности заключенных в лагерях НКВД (в среднем за год): 1935 г.— 794 тыс., 1936 г.— 836 тыс., 1937 г.— 994 тыс., 1938 г.— 1313 тыс., 1939 г.— 1340 тыс., 1940 г.-1400 тыс., 1941 г.- 1560 тыс.

Страну охватил массовый психоз поисков «вредителей», «врагов народа», доносительства. Партийцы не стесняясь, открыто, ставили себе в заслугу количество разоблачённых «врагов» и написанных доносов. Например, кандидат в члены московского горкома партии Сергеева-Артёмова, выступая на IV городской партконференции в мае 1937 г. с гордостью говорила , что она разоблачила 400 «белогвардейцев». Доносы писали друг на друга, друзья и подруги, знакомые и сослуживцы, жёны на мужей, дети на родителей.

Миллионы партийных, хозяйственных работников, учёных деятелей культуры, военных, простых рабочих, служащих, крестьян были репрессированы без суда, решением органов НКВД. Его руководителями в это время были одни из самых мрачных фигур отечественной истории: бывший питерский рабочий, человек почти карликового роста, Николай Ежов, а после его казни - партийный работник из Закавказья Лаврентий Берия.

Пик репрессий пришёлся на 1937-1938 гг. Задания по организации и масштабам репрессий НКВД получал от Политбюро ЦК и лично Сталина. В 1937 г. было дано секретное указание о применении физических пыток. С 1937 г. репрессии обрушились и на органы НКВД. Были расстреляны руководители НКВД Г.Ягода и Н.Ежов.

Сталинские репрессии имели несколько целей: уничтожали возможную оппозицию, создавали атмосферу всеобщего страха и беспрекословного подчинения воле вождя, обеспечивали ротацию кадров за счёт выдвижения молодёжи, ослабляли социальную напряжённость, взваливая вину за трудности жизни на «врагов народа», обеспечивали рабочей силой Главное управление лагерей (ГУЛАГ).

Однако следует помнить, что в ходе террора возмездие настигло многих большевистских деятелей, совершивших кровавые массовые злодеяния, как в годы гражданской войны, так и в последующее время. Сгинувшие в застенках НКВД высокопоставленные партийные бюрократы : П.Постышев, Р.Эйхе, С.Косиор, А.Бубнов, Б.Щеболдаев, И.Варейкис, Ф.Голощёкин, военные , в т.ч. маршал В.Блюхер; чекисты: Г.Ягода, Н.Ежов, Я.Агранов и многие другие сами были организаторами и вдохновителями массовых репрессий.

К сентябрю 1938 года основная задача репрессий была выполнена. Репрессии уже начали угрожать новому поколению партийно-чекистских руководителей выдвинувшихся в ходе репрессий. В июле-сентябре был осуществлён массовый отстрел ранее арестованных партфункционеров, коммунистов, военачальников, сотрудников НКВД, интеллигентов и прочих граждан, это стало началом конца террора. В октябре 1938 были распущены все органы внесудебного вынесения приговоров (за исключением Особого Совещания при НКВД, так как оно получило после прихода в НКВД Берии).

Империя лагерей

Тридцатые годы, годы беспрецедентных репрессий, отмечены рождением чудовищно разросшейся системы лагерей. Архивы ГУЛАГа, ставшие сегодня доступными, позволяют точно обрисовать развитие лагерей в течение этих лет, различные реорганизации, приток и число заключенных, их экономическую пригодность и распределение на работу в соответствии с типом заключения, а также пол, возраст, национальность, уровень образования.

В середине 1930 года около 140 000 заключенных уже работали в лагерях, управляемых ОГПУ. Одно только огромное строительство Беломорско-Балтийского канала требовало 120 000 рабочих рук, иными словами, значительно ускорялся перевод из тюрем в лагеря десятков тысяч заключенных. В начале 1932 года более 300 000 заключенных отбывали повинность на стройках ОГПУ, где ежегодный процент смертности равнялся 10% от общего количества заключенных, как это было, например, на Беломорско-Балтийском канале. В июле 1934 года, когда проходила реорганизация ОГПУ в НКВД, ГУЛАГ включил в свою систему 780 небольших исправительных колоний, в которых содержались всего 212 000 заключенных; они считались экономически малоэффективными и неудовлетворительно управляемыми и зависели тогда только от Народного комиссариата юстиции. Чтобы добиться производительности труда, приближающейся к той, что была в целом по стране, – лагерь должен был стать большим и специализированным. 1 января 1935 года в объединенной системе ГУЛАГа содержалось более 9б5 000 заключенных, из которых 725 000 попали в «трудовые лагеря» и 240 000 – в «трудовые колонии», были и небольшие подразделения, куда попадали менее «социально опасные элементы», приговоренные к двум-трем годам.

К этому времени карта ГУЛАГа в основных чертах сложилась на ближайшие два десятилетия. Исправительный комплекс Соловков, насчитывавший 45 000 заключенных, породил систему «командировок», или «летучие лагеря», которые перемещались с одного лесоповала на другой в Карелии, на побережье Белого моря и в районе Вологды. Большой комплекс Свирьлага, вместивший 43 000 заключенных, должен был снабжать лесом Ленинград и Ленинградскую область, в то же время комплекс Темниково, где было 35 000 заключенных, должен был таким же образом обслуживать Москву и Московскую область.

Ухтапечлаг использовал труд 51 000 заключенных на строительных работах, в угольных шахтах и в нефтеносных регионах Дальнего Севера. Другая ветвь вела на север Урала и на химические комбинаты Соликамска и Березников, а на юго-востоке путь шел к комплексу лагерей Западной Сибири, где 63 000 заключенных давали бесплатную рабочую силу большому комбинату Кузбассуголь. Южнее, в районе Караганды в Казахстане, сельскохозяйственные лагеря Степлага, в которых было 30 000 заключенных, по новой формуле осваивали залежные степи. Здесь, кажется, власти были не так строги, как на больших стройках середины 30-х годов. Дмитлаг (196 000 заключенных) по окончании работ на Беломорско-Балтийском канале в 1933 году обеспечивал создание второго грандиозного сталинского канала – «Москва-Волга».

Другая большая стройка, задуманная с имперским размахом, – БАМ (Байкало-Амурская магистраль). В начале 1935 года около 150 000 заключенных лагерного комплекса Бамлаг разделились на тридцать «лагпунктов» и работали над первой очередью железной дороги. В 1939 году Бамлаг имел 260 000 заключенных, это был самый большой объединенный советский ИТЛ.

Начиная с 1932 года комплекс северо-восточных лагерей (Севвостлаг) работал на Дальстройкомбинат, добывавший важное стратегическое сырье – золото на экспорт, чтобы можно было производить закупки необходимого для индустриализации западного оборудования. Золотые жилы расположены в чрезвычайно неприветливой местности – на Колыме, куда попасть можно только по морю. Полностью изолированная Колыма стала символом ГУЛАГа. Ее «столица» и входные врата для ссыльных – Магадан, построенный самими заключенными. Главная жизненная артерия Магадана, автодорога из лагеря в лагерь, тоже была построена заключенными, бесчеловечные условия жизни которых описаны в рассказах Варлама Шаламова. С 1932 по 1939 год добыча золота заключенными (в 1939 году их было 138 000) повысилась с 276 килограммов до 48 тонн, т.е. составила 35% всего советского производства этого года.

В июне 1935 года правительство начало новый проект, реализовать который можно было только силами заключенных, – строительство никелевого комбината в Норильске за Полярным кругом. Концлагерь в Норильске насчитывал в период расцвета ГУЛАГа в начале 50-х годов 70 000 заключенных..

Во второй половине 30-х годов население ГУЛАГа более чем удвоилось – с 965 000 заключенных в начале 1935 года до 1 930 000 в начале 1941 года. В течение одного только 1937 года оно увеличилось на 700 000 человек. Массовый приток новых заключенных до такой степени дезорганизовал производство 1937 года, что его объем уменьшился на 13% по отношению к 1936 году! До 1938 года производство находилось в состоянии застоя, но с приходом нового народного комиссара внутренних дел Лаврентия Берии, принявшего энергичные меры для «рационализации работ заключенных», все изменилось. В докладе от 10 апреля 1939 года, направленном Политбюро, Берия изложил свою программу реорганизации ГУЛАГа. Нормой питания для заключенных было 1400 калорий в день, т.е. она была подсчитана «для сидящих в тюрьме». Число людей, пригодных для работы, постепенно таяло, 250 000 заключенных к 1 марта 1939 года оказались не способны к работе, а 8% общего числа заключенных умерло только в течение 1938 года. Для того чтобы выполнить план, намеченный НКВД, Берия предложил увеличение рациона, уничтожение всех послаблений, примерное наказание всех беглецов и другие меры, которые следует использовать в отношении тех, кто мешает увеличению производительности труда, и, наконец, удлинение рабочего дня до одиннадцати часов; отдыхать предполагалось только три дня в месяц, и все это для того, чтобы «рационально эксплуатировать и максимально использовать физические возможности заключенных».

Архивы сохранили подробности многих операций по депортации социально враждебных элементов из Прибалтики, Молдавии, Западной Белоруссии и Западной Украины, проведенных в мае-июне 1941 года под руководством генерала Серова. В целом 85 716 человек были депортированы в июне 1941 года, из них 25 711 составляли прибалты. В своем докладе от 17 июля 1941 года Меркулов, «человек номер два» в НКВД, подвел итоги балтийской части операции. В ночь с 13 на 14 июня 1941 года были высланы 11 038 членов семей «буржуазных националистов», 3240 членов семей бывших жандармов и полицейских, 7124 члена семей бывших землевладельцев, промышленников, чиновников, 1649 членов семей бывших офицеров и 2907 «прочих».

Каждая семья имела право на сто килограммов багажа, включая пропитание в течение одного месяца. НКВД не обременял себя обеспечением пропитания во время транспортировки высланных. Эшелоны прибыли в место назначения только в конце июля 1941 года, по большей части в Новосибирскую область и в Казахстан. Можно лишь догадываться, сколько ссыльных, набитых по пятьдесят человек в небольшие вагоны для скота со своими пожитками и едой, прихваченными в ночь ареста, умерло в течение этих шести-двенадцати недель дороги.

Также, вопреки общепринятому мнению, лагеря ГУЛАГа принимали не только политических заключенных, приговоренных за контрреволюционную деятельность по одному из пунктов знаменитой 58 статьи. Контингент «политических» колебался и составлял то четверть, то треть всего состава заключенных ГУЛАГа. Другие заключенные тоже не были уголовниками в обычном смысле этого слова. Они попадали в лагерь по одному из многочисленных репрессивных законов, которыми были окружены практически все сферы деятельности. Законы касались «расхищения социалистической собственности», «нарушения паспортного режима», «хулиганства», «спекуляции», «самовольных отлучек с рабочего места», «саботажа» и «недобора минимального числа трудодней» в колхозах. Большинство заключенных ГУЛАГа не были ни политическими, ни уголовниками в собственном смысле слова, а лишь обычными гражданами, жертвами полицейского подхода к трудовым отношениям и нормам социального поведения.

Смерть Сталина. Ослабление репрессий

Смерть Сталина, наступившая в середине 70-летнего существования Советского Союза, ознаменовала решающий этап, конец целой эпохи, если не конец всей системы.

Для главных соратников Сталина – Маленкова, Молотова, Ворошилова, Микояна, Кагановича, Хрущева Булганина, Берии – самой сложной оказалась проблема политического наследования Сталину. Они должны были одновременно обеспечить преемственность системы, разделить между собой ответственность, найти равновесие между личной властью, пусть даже и не такой безграничной, как прежде, и коллегиальностью.

В последние месяцы жизни Сталина почти все представители правящей верхушки чувствовали, насколько уязвимым сделался каждый из них. Никто не был в безопасности: ни Ворошилов, которого обозвали «агентом иностранных разведывательных служб», ни Молотов с Микояном, смещенные диктатором с постов в Президиуме Центрального комитета, ни Берия, вокруг которого плелись зловещие интриги в органах госбезопасности, инициируемые лично Сталиным. Руководители средних эшелонов власти тоже испытывали страх перед всесильной политической полицией, представлявшей практически единственную угрозу стабильности их карьеры.

Управление экономикой после смерти Сталина, основанное исключительно на репрессивных методах, произвольном изъятии почти всего сельскохозяйственного продукта, криминализации общественных отношений, гипертрофии ГУЛАГа, привело к тяжелейшему экономическому кризису и застою в социальной области, которые препятствовали повышению производительности труда. Экономическая модель, внедрявшаяся в 30-е годы против воли подавляющего большинства населения, уже явно себя изжила.

Не прошло и двух недель со дня смерти Сталина, как ГУЛАГ был в корне реорганизован. Он перешел в ведение Министерства юстиции. Что же касается экономических инфраструктур, то они были переданы под юрисдикцию соответствующих гражданских ведомств. Еще более поразительно, что все эти административные перемены, которые означали явное ослабление всесильного Министерства внутренних дел, сопровождались объявленной в «Правде» от 28 марта 1953 года широкомасштабной амнистией. На основании указа, принятого накануне Президиумом Верховного Совета СССР и подписанного его главой, маршалом Ворошиловым, амнистии подлежали:

1. Все, кто был приговорен к лишению свободы сроком менее, чем на пять лет.

2. Все лица, осужденные за должностные и экономические правонарушения, а также за злоупотребление властью.

3. Беременные женщины и матери, имеющие детей младше десяти лет, несовершеннолетние, мужчины старше пятидесяти пяти и женщины старше пятидесяти лет.

Более того, Указ об амнистии предусматривал сокращение наполовину срока лишения свободы для всех остальных узников, кроме тех, кто был осужден за «контрреволюционные преступления», хищения в особо крупных размерах, бандитизм и преднамеренное убийство.

В считанные недели ГУЛАГ покинули почти 1 200 000 заключенных, или около половины всех заключенных лагерей и исправительных колоний. Большинство из них были либо мелкими правонарушителями, осужденными за незначительные кражи, либо рядовыми гражданами, оказавшимися жертвами одного из бесчисленных репрессивных законов, которые предусматривали наказания практически в любой сфере деятельности, начиная с «самовольного ухода с рабочего места» и кончая «нарушением паспортного режима». Эта частичная амнистия (под нее не попали как раз политические узники и так называемые перемещенные лица) самой своей противоречивостью отражала еще не вполне определившиеся тенденции и сложность политической ситуации той памятной весной 1953 года.

Какими соображениями была продиктована эта массовая амнистия? По словам Эми Найт, биографа Берии, амнистия 27 марта 1953 года, объявленная по инициативе самого министра внутренних дел, вписывалась в целую серию политических шагов, свидетельствовавших о «крутом либеральном повороте» Берии, который включился в борьбу за наследование власти после смерти Сталина. Эта борьба предполагала раскручивание спирали политических обещаний. Дабы оправдать амнистию, Берия направил 24 марта в Президиум Центрального комитета пространное письмо, где он объясняет, что из 2 526 402 заключенных ГУЛАГа лишь 221 435 человек на самом деле являются «особо опасными государственными преступниками», содержащимися, главным образом, в «лагерях особого назначения». В подавляющем же большинстве, замечает Берия, заключенные не представляют для государства серьезной опасности Широкая амнистия была нужна, чтобы быстро разгрузить пенитенциарную систему, чересчур обременительную и нерентабельную.

Проблема все более и более сложного управления необъятным ГУЛАГом регулярно поднималась уже с начала 50-х годов. Кризис ГУЛАГа, который признавало большинство политического руководства еще задолго до смерти Сталина, объясняет амнистию 27 марта 1953 года. Исключение политических заключенных из числа амнистированных 27 марта 1953 года послужило причиной бунтов и мятежей среди узников лагерей особого режима системы ГУЛАГа, Речлага и Степлага.

Массовый отказ от принудительных работ принимал все больший и больший размах. 14 июля более 12 000 заключенных воркутинского лагеря объявили забастовку. Времена изменились, и в Воркуте, как и в Норильске, с бунтовщиками велись переговоры, а репрессивные меры против них многократно откладывались. Волнения в лагерях особого режима не прекращались с лета 1953 года вплоть до февраля 1956, когда состоялся XX съезд КПСС. Самый значительный и самый продолжительный бунт разразился в мае 1954 года в третьем лагере пенитенциарной системы Степлага, в Кенгире, близ Караганды. Он продолжался сорок дней и был подавлен лишь после того, как в лагерь вошли войска особого назначения Министерства внутренних дел, усиленные танками. Около четырехсот заключенных были повторно осуждены, а шестеро выживших членов комитета, возглавившего бунт, – расстреляны.

Как свидетельство политических перемен, наступивших после смерти Сталина, следует отметить то обстоятельство, что ряд требований, выдвинутых восставшими узниками в 1953-1954 годах, все же был удовлетворен: рабочий день заключенных был сокращен до девяти часов, а условия содержания и повседневная жизнь существенно изменились в лучшую сторону. Были предприняты меры и для облегчения жизни спецпоселенцев. Главное, им было разрешено отлучаться из своих населенных пунктов и не так часто отмечаться в комендатуре, к которой они были приписаны.

 В 1954-1955 годах правительство предпринимает целую серию мер, ограничивающих всевластие органов госбезопасности, уже и без того изрядно реорганизованных после устранения Берии. Были упразднены тройки – особые трибуналы, рассматривавшие дела, связанные с политической полицией. Сама политическая полиция была реорганизована и превращена в автономный орган, который получил название Комитет государственной безопасности. В результате «чистки» из него было уволено около 20% личного состава, числившегося там до марта 1953 года.

После XX съезда было освобождено подавляющее большинство заключенных, арестованных по политическим статьям. Если в 1954-1955 годах лишь менее 90 000 из них были выпущены на свободу, то в 1956-1957 ГУЛАГ покинули уже около 310 000 «контрреволюционеров». На 1 января 1959 года в лагерях оставалось 11 000 политических заключенных. Чтобы ускорить процедуру их освобождения, в лагеря было направлено более двухсот специальных ревизионных комиссий, амнистировавших большое количество заключенных. Однако освобождение пока еще не означало реабилитации. За два года (1956-1957) было реабилитировано менее 60 000 человек Подавляющему же большинству пришлось ждать многие годы, а иным и десятилетия, чтобы получить желанную справку. Тем не менее 1956 год остался в памяти людей как год «возвращения», что прекрасно описано Василием Гроссманом в повести «Все течет».

 Мало-помалу сошла на нет и роль ГУЛАГа как пионера в заселении Крайнего Севера и советского Дальнего Востока и в разработке их природных богатств. Обширная система исправительных лагерей сталинского периода распадалась на учреждения куда более скромных масштабов. Менялась и сама география ГУЛАГа: в большинстве своем лагеря восстанавливались на европейской части СССР. Одновременно и лишение свободы вновь обретало регулирующие функции, как в любом обществе, сохраняя, однако, в постсталинистском СССР некоторые особенности, свойственные системе, которая не была истинно правовым государством. На самом деле, к числу преступников периодически, в зависимости от кампаний, внезапно объявлявших вне закона те или иные проступки или вредные привычки (пьянство, хулиганство или тунеядство, например), добавлялись и рядовые граждане. По так называемым политическим статьям осуждалась незначительное – несколько сотен в год – число лиц.

Различные мероприятия по амнистиям и освобождению были дополнены существенными изменениями в уголовном законодательстве. Среди самых первых мер по реформе законодательства сталинских времен фигурировал Указ от 25 апреля 1956 года, который отменял антирабочий закон 1940 года, запрещавший менять место работы по собственному желанию. За этим первым шагом на пути к нормализации трудовых отношений последовали и многие другие постановления. Все эти частичные меры были систематизированы с принятием 25 декабря 1958 года новых «Основ уголовного права». В этом документе исчезли основополагающие статьи уголовного законодательства прежних кодексов и такие понятия, как «враг народа» и «контрреволюционное преступления». Кроме того, возраст, с которого можно привлекать к уголовной ответственности, был увеличен с четырнадцати до шестнадцати лет; насилие и пытки не могли более применяться, чтобы добиться признания; обвиняемый должен был непременно сам присутствовать на судебном разбирательстве, защищаемый адвокатом, предварительно ознакомившимся с его делом; судебное слушание, за особым исключением, должно быть открытым.

Таким был результат десятилетия репрессивных мер, применявшихся партией и государством к значительной части общества.

Для наглядности хочется представить таблицу, в которой дана статистика политических репрессий в 30-50-х годов XX века. В ней отображено количество заключенных в исправительно-трудовых и исправительно-трудовых колониях на 1 января каждого года. Анализируя данную таблицу, видно, что с каждым росло число заключенных в лагерях ГУЛАГа.

Тяжелым наследием прошлого явились массовые репрессии, произвол и беззаконие, которые совершались сталинским руководством от имени революции, партии, народа.

Начатое с середины 20-х годов надругательство над честью и самой жизнью соотечественников продолжалось с жесточайшей последовательностью несколько десятилетий. Тысячи людей были подвергнуты моральным и физическим истязаниям, многие из них истреблены. Жизнь их семей и близких была превращена в беспросветную полосу унижений и страданий. Сталин и его окружение присвоили практически неограниченную власть, лишив советский народ свобод, которые были дарованы ему в годы революции. Массовые репрессии осуществлялись большей частью путем внесудебных расправ через так называемые особые совещания, коллегии, «тройки» и «двойки». Однако и в судах попирались элементарные нормы судопроизводства.

Восстановление справедливости, начатое XX съездом КПСС, велось непоследовательно и, по существу, прекратилось во второй половине 60-х годов.

Сегодня еще не подняты тысячи судебных дел. Пятно несправедливости до сих пор не снято с советских людей, невинно пострадавших во время насильственной коллективизации, подвергнутых заключению, выселенных с семьями в отдаленные районы без средств к существованию, без права голоса, даже без объявления срока лишения свободы.[2]

Лично же мое мнение по этой теме крайне отрицательно, так как насилие порождает насилие, и не будь той смерти Сталина, еще неизвестно во что бы превратилась наша страна.

И нам наверно никогда не понять того, для чего же все-таки это делалось? В каких целях?! Приходится лишь догадываться, и смотреть в будущее и думать, что такого ужаса мы и наши дети никогда не испытают.

Список использованной литературы:

1. Лысков Д. Ю. «Сталинские репрессии». Великая ложь XX века—, 2009. — 288 с.

2. Черная книга коммунизма. Преступления, террор, репрессии. 2001, 780 стр.

3 В.В. Лунев Преступность XX века: мировые, региональные и российские тенденции, 2005, с.365-372)

4. Ратьковский И. С. Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году.— СПб, 2006. — 286 стр.

5. Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923-1960: Справочник. М., 1998.

6. www.wikipedia.org - свободная энциклопедия

[1] www.wikipedia.org- свободная энциклопедия

[2] УКАЗ ПРЕЗИДЕНТА СССР «О ВОССТАНОВЛЕНИИ ПРАВ ВСЕХ

ЖЕРТВ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ 20-50-х ГОДОВ»

№ 556 13 августа 1990 г.