Дипломная работа: Государственная Дума Российской империи. Историко-правовой аспект

Осенью 1905 г. взгляды «его сиятельства» сильно изменились и заметно «порозовели». Он не оставил мысль об объединенном кабинете, но уже ратовал за создание выборного представительного органа с широкими законодательными правами. Им была составлена специальная записка, представленная царю 9 октября. Это была программа срочных преобразований. Она предусматривала предоставление гражданских свобод, созыв народного представительства с законотворческими функциями, создание объединенного совета министров, введение нормированного рабочего дня, государственного страхования и ряд других, более частных, положений. Будучи по природе прагматиком, С.Ю. Витте понимал, что предполагаемые, еще совсем недавно немыслимые, уступки необходимы для спасения монархии и династии; что только таким путем можно ослабить сокрушительный натиск революции.

Рекомендации Сергея Юльевича были одобрены, и 17 октября 1905 г. самодержец подписал манифест «Об усовершенствовании государственного порядка». Это была важнейшая политическая декларация последнего царствования. Она содержала обещания «даровать народу незыблемые основы гражданских свобод: неприкосновенность личности, свободу совести, слова, собраний, союзов; привлечь к выборам в Государственную думу все слои населения; признать Думу законодательным органом, без одобрения которого ни один закон не мог вступить в силу.

Манифест 17 октября 1905 г. - документ, отразивший переломный момент в истории России, крупнейший шаг по пути конституционной эволюции, создания правового государства. Во имя мира и благополучия страны монархическая власть отказывалась от исконных, освященных веками истории и Божественным соизволением прерогатив. Под напором событий Николай II принял новые реальности. Через два дня после манифеста, описывая происшедшее событие, император писал матери в Данию: «В течение этих ужасных дней виделся с Витте постоянно, разговоры начинались утром и кончались вечером при темноте. Представлялось избрать один из двух путей: назначить энергичного военного человека и всеми силами раздавить крамолу; затем была бы передышка и снова пришлось через несколько месяцев действовать силою... Другой путь — предоставление гражданских прав населению — свободы слова, печати, собраний, союзов и неприкосновенности личности. Кроме того, обязательство проводить всякий законопроект через Государственную думу это, в сущности, и есть конституция. Витте горячо отстаивал этот путь, считая его хотя и рискованным, тем не менее единственным в настоящий момент... Он прямо объявил, что если примет назначение председателем Совета министров, то надо согласиться с его программой и не мешать действовать».

Получив большие властные полномочия, главе кабинета надлежало решить невероятно сложные задачи: создать сильную администрацию, покончить с анархией и кровавыми эксцессами, разработать серию законодательных мер по реализации положений Манифеста 17 октября. И все это в атмосфере паралича власти, паники, безответственности и финансового кризиса. Первая и самая насущная задача сводилась к наведению порядка, установлению мирного и предсказуемого течения общественной жизни. Октябрьский манифест, как и предполагал С.Ю. Витте, внес определенное замешательство в ряды оппозиции, умеренно-либеральные представители, которой пришли к заключению, что борьба с властью выиграна. Хотя они не стали сторонниками правительства, но некоторое время перестали выступать заодно с радикалами всех мастей, стремившихся лишь к разрушению. Лидер большевиков В.И. Ленин неистовствовал на страницах газеты «Пролетарий»: «Вперед же, к новой, еще более широкой и упорной борьбе, чтобы не дать опомниться врагу!».[11]

Восторженный энтузиазм в либеральной среде разделяли далеко не все. Один из известнейших деятелей П.Н. Милюков находился в момент опубликования Манифеста в Москве. Здесь в Литературном кружке, по получении известия о Манифесте, восторженные посетители подняли его на руки, принесли в центр ресторанной залы, поставили на стол, дали в руки бокал шампанского и заставили произнести речь. И будущий бессменный глава кадетской партии сказал то, чего от него никто не ожидал: «Ничто не изменилось, война продолжается».[12] Подобные деятели требовали всего и сразу: полной конституции, всех гражданских прав, всеобщего избирательного права и т.д., а пока «власть этого не дала, мы будем с ней бороться». И боролись. На банкетах в ресторанах, в своих имениях, на модных и дорогих европейских курортах, на страницах множества газет и журналов.

Манифест 17 октября, хотя и привел к ликованию в некоторых салонно-либеральных кругах, но не погасил революционный пожар, достигший наивысшего размаха в ноябре— декабре 1905 г. Забастовки, митинги, манифестации, погромы усадеб, террористические нападения на должностных ЛИЦ, восстания в армии и на флоте в эти первые недели «весны свободы» лишь множились. В середине декабря дошло даже до вооруженного восстания в Москве. За несколько дней до того царь принял представителей монархических организаций, которые чуть ли не в ультимативной форме потребовали от монарха отменить Манифест и подтвердить незыблемость царской власти. Отвечая им, Николай II сказал: «Манифест, данный Мною 17 октября, есть полное и убежденное выражение Моей непреклонной и непреложной волн и акт, не подлежащий изменению».[13]

Главе кабинета не удалось договориться о деловом сотрудничестве с представителями либеральных общественных кругов, хотя некоторым известным деятелям и предлагались министерские посты. Но свое согласие на занятие министерского кабинета эти «радетели и спасатели» обставили таким количеством условий и оговорок, принять которые было невозможно. Витте жаждал лавров и изъявлений восторгов, но их не было ни с чьей стороны. Он явно недооценил инерционные силы революции и не предполагал, что после Манифеста вместо успокоения в стране усилятся антигосударственные выступления.

Власть сделала невероятные уступки, а результат получился обратный ожидаемому. От правительства требовалось принять силовые решения и они, после некоторых колебаний, были приняты. Для усмирения беспорядков многократно использовались войска. Самые кровавые события развернулись в середине декабря 1905 г. в Москве, где в течение нескольких дней шли настоящие уличные бои между левыми и войсками. Имелось много жертв и разрушений. События произвели на многих сильное впечатление. Резко изменились и взгляды главы кабинета, что озадачило даже царя, который, как ему казалось, хорошо знал сановника. В одном из писем матери Николай II заметил: «Витте после московских событий резко изменился; теперь он хочет всех вешать и расстреливать. Я никогда не видал такого хамелеона».

Подпись под Манифестом 17 октября далась императору нелегко. Он долго переживал, колебался, но в конце концов принял решение, которое не отвечало его собственным представлениям, но, как его убеждали со всех сторон, необходимо стране, благу России. К этому последний царь всегда был очень чувствителен и мог переступить через личные взгляды во имя благополучия империи. Когда Николай II подписывал Манифест, он не сомневался, что у власти достаточно сил для подавления «крамолы». Что бы там ни говорили и ни писали политические пристрастные современники и идеологически ангажированные исследователи, возможности силового решения осенью 1905 г. существовали.[14]

Царь не прибег к этому средству по причинам, о которых поведал в одном из писем к матери. Говоря о возможности применения жестких мер, он заметил, что «это стоило бы потоков крови и в конце концов привело бы неминуемо к теперешнему положению, т.е. авторитет власти был бы показан, но результат оставался бы тот же самый и реформы не могли бы осуществляться. Здесь особенно примечательны последние слова. Николай II уже не сомневался, что реформы нужны, что их непременно надлежит проводить. Речь шла лишь о том, как это сделать и кто это должен сделать.

Манифест 17 октября был не конституцией, а декларацией намерений. Власть намечала перспективу преобразований, которые следовало реализовывать постепенно, в атмосфере стабильности и порядка. Прежде всего надо было разработать законодательную основу для выборов в Государственную думу, а также осуществить некоторые первоочередные, обусловленные положениями Манифесте в компетенции исполнительной власти. Была объявлена амнистия политическим заключенным, введены новые правила о печати, упразднявшие предварительную цензуру, резко сокращены размеры выкупных платежей для крестьян (с 1907 г. они вообще отменялись).

В разгар московского восстания 11 декабря 1905 г. появился закон о выборах в Государственную думу.

Принятию последнего акта предшествовали острые дискуссии в правительственных кругах. Собственно дебатировалось два различных подхода: сделать ли выборы общими, прямыми, равными и тайными (т.н. «четыреххвостка») или остановиться на более осторожном варианте. В конце концов, была утверждена пропорциональная система. Ее горячо отстаивал С.Ю. Витте, опасавшийся, как и монарх, что в крестьянской стране, где большинство населения не искушено в политическом искусстве, свободные и прямые выборы приведут к победе безответственных демагогов и в законодательном органе будут заседать по преимуществу адвокаты.

В результате был сохранен сословно-куриальный принцип, заявленный еще в булыгинском проекте, и выборы становились многоступенчатыми. Всего создавалось четыре курии: землевладельческая, городская, крестьянская, рабочая.[15] Один выборщик приходился на 90 тыс. рабочих, 30 тыс. крестьян, 4 тыс. горожан и 2 тыс. землевладельцев. Подобный выборный принцип давал очевидные преимущества состоятельным слоям населения, но, с другой стороны, гарантировал присутствие в Государственной думе действительных рабочих и крестьян, а не тех, кто лишь выступал от их имени. Население страны в 1905 году составляло 160 млн. человек.[16] Из них 90 млн. человек крестьяне, рабочий класс составлял 16.8 млн. человек, из них 3 млн. фабрично-заводские рабочие. По концентрации рабочих на предприятиях Россия занимала первое место в мире, поэтому самодержавию хотя и с великой неохотой приходилось считаться с данными слоями населения.[17] Общая численность Государственной думы определялась в 524 депутата.

Выборы в Государственную думу производились:

1) по губерниям и областям;

2) по городам: С.-Петербургу и Москве, а также Астрахани, Баку, Варшаве, Вильне, Воронежу, Екатеринославу, Иркутску, Казани, Киеву, Кишиневу, Курску Лодзи, Нижнему Новгороду, Одессе, Орлу, Риге, Ростову-на-Дону совместно с Нахичеванью, Самаре, Саратове, Ташкенту, Тифлису, Туле, Харькову и Ярославлю.

В выборах не участвовали (ст. 6 Положения о выборах в Государственную думу):

·             лица женского пола;

·             лица моложе двадцати пяти лет;

·             обучающиеся в учебных заведениях;

·             воинские чины армии и флота, состоящие на действительной военной службе;

·             бродячие инородцы, и

·             иностранные подданные.[18]

Кроме указанных в статье лиц, в выборах не участвовали также:

·             подвергшиеся суду за преступные деяния, влекущие за собой лишение или ограничение прав состояния, либо исключение из службы, а равно за кражу, мошенничество, присвоение вверенного имущества, укрывательство похищенного, покупку и принятие в заклад заведомо краденого или полученного через обман имущества и ростовщичество, когда они судебными приговорами не оправданы, хотя бы после состоявшегося осуждения они и были освобождены от наказания за давностью, примирением, силою всемилостивейшего манифеста или особого высочайшего повеления;

·             отрешенные по судебным приговорам от должности — в течение трех лет со времени отрешения, хотя бы они были освобождены от наказания за давностью, силою всемилостивейшего манифеста или особого высочайшего повеления;

·             состоящие под следствием или судом по обвинениям в преступных деяниях;

·              подвергшиеся несостоятельности впредь до определения свойства ее;

·             несостоятельные, о которых дела сего рода приведены уже к окончанию, кроме тех, несостоятельность коих признана несчастной;

·             лишенные духовного сана или звания за пороки, или же исключенные из среды обществ и дворянских собраний по приговорам тех сословий, к которым они принадлежат, и

·             осужденные за уклонение от воинской повинности.[19]

Не принимали участия в выборах:

1) губернаторы и вице-губернаторы, а равно градоначальники и их помощники — в пределах подведомственных им местностей, и,

2) лица, занимающие полицейские должности — в губернии или городе, по которым производятся выборы.[20]

Сыновья могли участвовать в выборах, вместо своих отцов, по недвижимому их имуществу и по их уполномочию.

Лица женского пола могли предоставлять свои цензы по недвижимому имуществу для участия в выборах своим мужьям и сыновьям. Воинские чины армии и флота, состоящие на действительной военной службе, если владеют недвижимым имуществом, дающим по своим размерам право на участие в выборах, могли по такому недвижимому имуществу уполномочивать на участие в выборах своих сыновей.

Списки выборщиков в губернские избирательные собрания составлялись уездной комиссией по делам о выборах, а списки выборщиков в городские избирательные собрания — губернской комиссией по делам о выборах. Те и другие списки безотлагательно публиковались, по распоряжению губернатора или градоначальника, по принадлежности, в местных ведомостях и, сверх того, объявляются во всеобщее сведение способом, наиболее обеспечивающим гласность этих списков.

В списках выборщиков, при опубликовании их в ведомостях отмечались:

·             имя, отчество и фамилия каждого выборщика;

·             город, уезд и волость либо станица или же община в Измаильском уезде Бессарабской губернии, по которым лицо это избрано;

·             постоянное место жительства выборщика и

·             сведения о служебном положении или роде его занятий, а также, по возможности, и о полученном им образовании. Одновременно с опубликованием списки рассылаются выборщикам.

Избирательные собрания открываются в двенадцать часов дня. Лица, прибывшие после приступа к выборам, к участию в них не допускались.

Избирательное собрание, губернское или городское, считается состоявшимся, если прибудет в него не менее половины избранных от губернии или города выборщиков, в противном же случае собрание вновь созывается через семь дней и считается состоявшимся при всяком числе прибывших выборщиков.

Открывая избирательное собрание, председатель прочитывает статьи закона, относящиеся до порядка выборов и условий участия в оных, и список выборщиков. Затем составлялся акт о числе прибывших в собрание.

Избрание производилось закрытой подачей голосов, посредством баллотировки шарами.

Если число лиц, получивших в губернском или городском избирательном собрании более половины голосов, не достигало указанного расписания для данной губернии, области или города числа членов Государственной думы, то на следующий день собрание производит тем же порядком дополнительные выборы недостающего числа членов. В случае безуспешности этих дополнительных выборов на третий день производятся окончательные выборы недостающего числа членов, причем избранными считаются получившие относительное большинство голосов.

В члены Государственной думы могли быть избираемы только лица, изъявившие на то свое согласие. Лица, занимающие на гражданской Государственной службе должность с определенным окладом содержания, в случае избрания их в члены Думы обязаны были оставить занимаемую ими должность.

Никто не мог баллотироваться в члены Государственной думы более чем в одном избирательном собрании — губернском или городском.

В члены Государственной думы не могли быть избираемы лица, не знающие русского языка.

О числе избирательных и неизбирательных голосов, полученных каждым лицом, подвергавшимся баллотировке в избирательном собрании, отмечалось в особом выборном листе. Для отметки голосов собранию предоставлось избирать из своей среды особых счетчиков в помощь председателю при баллотировке. По окончании выборов выборный лист прочитывается избирательному собранию и подписывается председателем, а также выразившими желание подписаться наличными избирателями.

Избирательные собрания, ограничиваясь производством выборов, не входили ни в какие рассуждения и не были вправе издавать никаких постановлений или распоряжений, не относящихся к производству выборов.

Для губернских избирательных собрании предоставлялись безвозмездно помещения уездных съездов, съездов мировых судей или мировых съездов. Для городских избирательных собрании предоставлялись, равным образом безвозмездно, помещения городских дум.

Несмотря на некоторые отличия закона от 6 августа 1905 года от закона 11 декабря 1905 года куриальная система выбором была осколком с самых консервативных западно-европейских избирательных законов. Положение усугублялось практикой применения избирательного права, которая справедливо квалифицировалась как «деление» выборов.

Основная роль в этой неблаговидной деятельности выпала на долю Министерства внутренних дел. В сентябре 1905 г. в его аппарате было создано Особое делопроизводство по выборам в Государственную Думу. Вначале оно входило в структуру Главного управления но делам местного хозяйства, а затем— Департамента общих дел. Особое делопроизводство руководило деятельностью избирательных комиссий (губернских, городских и уездных). В состав комиссии входили помимо чиновников представители дворянских сословных учреждений, городских самоуправлений и земств. В них председательствовали чиновники Министерства юстиции: председатели окружных судом, уездные члены окружных судов и др.

12 декабря 1905 г. Министерство внутренних дел опубликовало инструкцию, опилено которой городские и земские управы должны выдавать бланки избирательных записок только распорядителям или правлениям тех преследующих политические цели обществ, союзов и отделений, которые внесены в реестр, т.е. легализованы правительством. В инструкции того же министерства от января 1906 года земским начальникам предписывалось «выяснять крестьянам всю неосновательность программ, клонящихся к изменению основного государственного строя». Для так называемого «правильного течения выборов» предлагалось «удалять как беспокойный элемент тех ораторов, которые обольщали бы крестьян несбыточными надеждами на даровое наделение частновладельческими земельными участками».[21]

Министр внутренних дел вправе был делить избирательные съезды (от землевладельцев, городских избирателей и уполномоченных волостей) на отделения. В отношении первых двух групп избирателей учитывались местность и характер ценза, в отношении третьей группы - национальность участников съезда. Такого рода комбинации не могли не влиять на результаты выборов.

Законы умалчивали о выборной агитации, а если таковая и дозволялась, то серьезно ограничивалась. Разрешались только «совещания о выборах» - подготовительные собрания избирателей или выборщиков. Но присутствовать на таких собраниях могли только избиратели того участка, в котором это собрание было созвано. Посторонние же не имели доступа на них.

Законом от 11 декабря 1905 г. устанавливалось, что в подготовительных собраниях выборщиков чины полиции не присутствуют, но наблюдают за тем, чтобы посторонние лица не имели доступа в помещение, в котором происходит собрание. Однако в ряде случаев на таких собраниях все же присутствовали становые приставы, земские начальники и стражники. Кое-где собрания закрывались присутствовавшими на них чинами полиции, если в речах ораторов они находили «недозволительные выражения». В Петербурге отдельные собрания были закрыты градоначальником без объяснения причин.

К другим методам «деления» выборов следует отнести запрещение властями Петербурга накануне созыва I Думы большинства газет оппозиционного направления: « Новая жизнь», «Начало» (социал-демократы); «Сын Отечества» и «Наше дело» эсеры); «Народная свобода» и «Свободный народ» (конституционные демократы - кадеты).[22]

В начале 1906 г. была подготовлена новая редакция «Основных законов Российской империи», утвержденная монархом 23 апреля. Они подтверждали незыблемость самодержавия. «Императору всероссийскому, гласила статья 4, — принадлежит верховная самодержавная власть». Последующие статьи определяли священность и неприкосновенность особы царя, его право издавать законы, руководить внешней политикой, армией, флотом, назначением высших чиновников. Но в «Основных законах» появилось и новое положение, которого не было раньше. В статье 86 говорилось: «Никакой новый закон не может последовать без одобрения Государственного совета и Государственной думы и воспринять силу закона без утверждения Государя Императора». Следующая, 87, статья позволяла монарху между сессиями законодательных палат издавать законы в форме «чрезвычайных указов». [23]

Государственный совет реорганизовался и принял форму высшей законодательной палаты, половина членов которой избиралась от различных групп населения, а половина назначалась царем. Государственный совет и Государственная дума были наделены правом законодательной инициативы. Законопроекты, не принятые обеими палатами, считались отклоненными. Законопроекты, отклоненные одной из палат, могли снова выноситься на рассмотрение только с разрешения императора.

Даже не вдаваясь в нюансы правового обеспечения законотворческого процесса, вполне очевидно, что возникшая система мало походила на сколько-нибудь развитый парламентский строй, который существовал к тому времени в целом ряде европейских государств. Были существенно ограничены избирательные права населения, а представительный орган получал весьма скромные возможности воздействия на власть. Все это так. Об этом писали бессчетное количество, раз и вряд ли кто рискнет с этим спорить. Но очень часто при этом игнорировалось и игнорируется одно очень важное обстоятельство: реальные условия и возможности не столько самой власти, сколько того, что было принято марксистской историографии называть «народными массами». Готовы ли были они к восприятию широкой демократии западноевропейского образца в тот период? Любой ответ здесь в большей или меньшей степени будет носить гипотетический характер.

9 июля 1906 г. Первая Государственная дума была распущена и объявлены новые выборы. На следующий день группа кадетов и трудовиков собралась в Выборге, где опубликовала так называемое «Выборгское воззвание», в котором в знак протеста «против роспуска народного представительства» население призывалось к пассивному сопротивлению: не платить налоги, избегать рекрутской повинности, а зарубежные правительства призывались не предоставлять России займы. Эта акция никакого успеха не имела.

Выборы во Вторую Государственную думу проходили в начале 1907 г., и первая сессия ее открылась 20 февраля 1907 г. Состав Второй думы отразил поляризацию сил в обществе, и хотя среди депутатов значительную группу составляли правые, перевес был на стороне левых, так как кадеты часто солидаризировались с ними. Аграрный вопрос опять оказался в фокусе внимания, но теперь уже существовала правительственная программа переустройства землевладения и землепользования, ставшая объектом ожесточенных нападок. Довольно быстро власти стало ясно, что ждать конструктивной работы от новой Думы не приходится. К тому же поступали сведения, что левые, прикрываясь депутатским иммунитетом, занялись откровенной антиправительственной деятельностью и вне стен Таврического дворца. Дума отказалась лишать депутатских полномочий социал-демократическую фракцию. В ночь на 3 июня 1907 г. полиция арестовала, а затем предала суду группу думских социалистов. Через несколько часов последовало сообщение, о роспуске представительства, и был опубликован новый избирательный закон.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5