Синопское сражение

параллельно берегу, растянулись на целую милю, и такая протяженность боевой

линии противника затрудняла сосредоточенное действие артиллерии больших

русских кораблей, которым необходимо было для направления бортового огня

разворачиваться на шпринге.

Почти в центре боевой линии неприятельской эскадры стоял адмиральский

фрегат «Ауни-Аллах» под флагом Османа-паши. Рядом с ним, немного вправо и

ближе к берегу, находился 22-пушечный корвет «Гюли-Сефид». Влево от

турецкого флагманского фрегата были расположены 44-пушечный фрегат «Фазли-

Аллах», 24-пушечный корвет «Неджми-Фешан» и 60-пушечный фрегат «Неси-ми-

3ефер". Один из лучших фрегатов турецкого флота, 60-пушечньш «Навек-Бахри»

замыкал левый фланг турецкой эскадры, находясь под прикрытием береговое

батареи № 4.

Батарея № б прикрывала правый фланг неприятеля. Здесь стоял второй

флагманский фрегат турок «Низамие» под флагом адмирала Гуссейна-паши. 24-

пушечный корвет «Фейзи-Меабуд», 54-пушечныий фрегат «Канди-Зефер» и 56-

пушечный фрегат «Дамиад". Между фрегатов «Дамиад» и корветом «Гюли-Сефнд»

был оставлен значительный интервал, чтобы открыть сектор артиллерийского

обстрела для орудий крупного калибра, расположенных в центральной батарее №

5.

Между первой боевой линией турецкой эскадры н берегом находились пароходы

«Таиф», «Эрекли», транспорты «Ада-Феран», «Фауни-Еле» и купеческие бриги.

Оба парохода были поставлены вблизи центрального интервала, разделявшего

линию турецких судов на два фланга; пароходы были защищены от обстрела

русской артиллерии впереди стоящими турецкими судами и имели возможность

выйти на середину рейда, используя не только центральный проход, но также

интервалы между судами.

Все неприятельские суда стояли на якоре, правым бортом к приближавшимся

русским кораблям. Между берегом и эскадрой по рейду непрерывно сновали

шлюпки, на пароходах разводили пары, на всех судах было заметно большое

движение. Неприятель заметил русскую эскадру. Турецкая эскадра лихорадочно

готовилась к бою, но на береговых батареях все было тихо.

Русские корабли, стремительно сближаясь с неприятелем, уже выходили на

траверз турецкой береговой батареи № 1, расположенной на мысе Боз-Тепе. С

минуты на минуту ожидался приказ флагмана открыть огонь по противнику.

Наконец, ровно в 12 часов дня на гротбрам-стеньге флагманского корабля

взвился сигнал, но когда его разобрали: то оказалось, что это не

долгожданный красный флаг, означавший сигнал «открыть огонь», а обычный

полуденный флаг: верный морскому обычаю, Нахимов спокойно показывал

полдень... В самый последний момент перед сражением Нахимов вновь

воодушевлял моряков своей выдержкой, спокойствием, непоколебимой

уверенностью в победе.

Во время приближения к рейду сигналом было приказано уменьшить ход, т. к. с

большого хода русским линейным кораблям при попутном ветре трудно было бы

встать на якорь согласно диспозиции. На кораблях убрали брамсели, отдали

марса-фалы. Фрегаты «Кагул» и «Кулевчи» с разрешения флагмана отделились от

эскадры и пошли на назначенные для них места у входа в бухту. На линейных

кораблях раздались дробь барабанов и протяжные звуки труб — по приказу

командующего эскадрой играли боевую тревогу.

Эскадра уже прошла мимо турецких береговых батарей .№ 1, 2, 3, находившихся

на южном побережье Синопского полуострова, однако с берега не было сделано

ни единого выстрела. Вскоре выяснилось, что стремительный прорыв русских

кораблей в Синопскую бухту оказался внезапным для неприятеля. Противник не

ждал сражения на второй день после того, как было замечено прибытие

подкреплений к Нахимову. В ненастное и дождливое утре 18 ноября турки

меньше всего опасались атаки со стороны русских. Стремительность,

напористость, решительность русских моряков дала свои результаты: расчеты

береговых орудий были застигнуты врасплох. В шканечном журнале корабля «Три

святителя» записано: «Проходи построенные на внутренней стороне полуострова

батареи, означенные номерами 1, 2, 3, 4, на них не было видно ни малейшего

движения, но бежавшие из деревни Ада-Киой турки спешили, вероятно, занять

свои места: однако же эскадра наша успела пройти мимо батарей...»

Но вот зловещая тишина была нарушена. В 12 час. 28 чин. с турецкого

флагманского фрегата «Ауни-Аллах» раздался первый выстрел: адмирал Осман-

паша приказывал своей эскадре открыть огонь по русским кораблям, быстро

приближавшимся к центральной части синопского рейда. Еще мгновение, и сотни

неприятельских орудий обрушили свой удар по русской эскадре. Синопское

сражение началось.

Русские корабли попали под сильнейший перекрестный огонь турецких судов:

вскоре заговорили и береговые орудия. Стоявшие на левом фланге боевой лини

турок фрегаты «Навек-Бахри», «Несими-Зефер», батареи № 3 и 4 били по

правому борту русских кораблей; фрегаты «Ауни-Аллах», «Дамиад», «Кайдн-

Зефер», «Низамие" и батарея № 6 поражали русские корабли продольными

залпами. Противник, наблюдая за эскадрой Нахимова, ожидал отступления

прорвавшихся кораблей. Турки были уверены, что русские не выдержат мощного

огня всех турецких судов и береговых батарей, не смогут прорваться на

близкую дистанцию к боевой линии турецкой эскадры. Однако их расчеты не

оправдались.

Уверенно и спокойно шла на рейд Синопа русская эскадра. Каждый понимал, что

наступил один из ответственейших моментов сражения, когда противник имеет

большое превосходство: его огонь был прицельным, в то время как русские

корабли стреляли с хода, и огонь их орудий был не столь метким. Русские

моряки стремились как можно быстрее прорваться сквозь зону заградительного

огня, стать на якорь и начать прицельный огонь.

Зная приемы турецких адмиралов, командующий русской эскадрой заранее

предвидел, что огонь неприятеля при подходе эскадры к рейду будет

сосредоточен не по палубам кораблей, а по рангоуту. Этот прием всегда

использовался турками в расчете на то, чтобы вывести из строя большинство

матросов на русских кораблях именно в тот момент, когда они будут убирать

паруса перед постановкой на якорь. И действительно, Осман-паша действовал

по старым шаблонам: турецкие ядра летели вверх, ломали на русских кораблях

реи и стеньги, дырявили паруса, рвали фалы и ванты. Но русские матросы в

это время были внизу: Нахимов решил становиться на якорь, не крепя парусов,

он не послал людей по мачтам, а приказал взять на гитовы и гордени.

Благодаря этому была спасена жизнь многих моряков и сохранена

боеспособность русских кораблей в один из ответственейших моментов

сражения.

Огонь противника усиливался: на русских кораблях появились первые

повреждения, и с каждым залпом турецких орудий они увеличивались. Вскоре на

головном корабле «Императрица Мария» была перебита большая часть рангоута и

стоячего такелажа. Фалы беспомощно повисли на разбитых реях, только одна

нетронутая ванта оставалась у грот-мачты. Русский флагманский корабль,

принявший основной удар противника, почти лишился возможности передавать

сигналы; связь между русским флагманом и эскадрой была затруднена. Корабль

«Константин», шедший вслед за флагманом, также подвергся жестокому

обстрелу, приняв правым бортом град ядер, книпелей и картечи.

Несмотря на серьезные повреждения, флагманский корабль Нахимова уверенно

продолжал идти вперед, увлекая за собой и другие корабли эскадры. Проходя

мимо фрегата «Навек-Бахри», корабль «Императрица Мария» открыл огонь правым

бортов. Не останавливаясь, флагман прошел дальше, в глубь бухты, осыпав

градом снарядов другой неприятельский фрегат, и стал приближаться к

турецкому адмиральскому фрегату «Ауни-Аллах». Подойдя к нему на расстояние

около 200 саженей, Нахимов приказал стать на шпринг. Матросы во главе с

флаг-штурманом И. Некрасовым мастерски вытравили якорь-цепь, уладили

шпринг, и русский адмиральский корабль стал разворачиваться, готовясь

открыть огонь всеми орудиями правого борта против турецкого флагмана.

Вслед за «Императрицей Марией» становились, на шпринги и другие корабли

нахимовской эскадры. Корабль «В. к. Константин" стал против турецких

фрегатов «Навек-Бахри» и «Несими-Зефер»; корабль "Чесма" — против береговой

батареи № 4. Корабли левой колонны, равняясь по флагманскому кораблю и

следуя за кораблем Новосильского, также занимали места по намеченному

плану.

Капитан I ранга Истомин точно привел свой корабль на заранее указанную

позицию: «Париж» встал против центра боевой линии турок и начал

разворачиваться против фрегата «Дамиад» и корвета «Гюли-Сефид». Шедшие за

«Парижем» корабли «Три святителя» н «Рости-слав», развернувшись веером

влево от головного корабля. заняли места против правого фланга турецкой

эскадры Корабль «Ростислав" встал против мыса Киой-Хисар, на котором была

расположена береговая батарея № 6, а "Три святителя" —против

неприятельского фрегата «Низамие» и корвета «Фейзи-Меабуд". Учитывая

глубину синопского рейда н ост-зюйд-остовый ветер, почти все корабли

нахимовской эскадры встали против боевой линии турецкой эскадры на

расстоянии 150—200 саженей.

Таким образом, под жестоким обстрелом сотен неприятельских орудий русская

эскадра успешно прорвалась на рейд Синопа, и все корабли заняли свои места

в точном соответствии с планом атаки. Этим был завершен период тактического

развертывания русской эскадры, в котором русские корабли находились в

значительно худших условиях, чем неприятель. Успешное осуществление прорыва

на синопский рейд блестяще доказало правильность замысла флагмана,

построившего эскадру в две колонны. С первых же минут сражения проявились

мужество, инициатива и решительность командиров кораблей, смелость,

выдержка и прекрасное знание дела всеми офицерами и матросами. Ни

ожесточенный огонь противника, ни ветер, самый неблагоприятной для точной

постановки кораблей на шпринг, не помешали русским морякам завершить

тактическое развертывание эскадры. На синопском рейде между двумя эскадрами

разгорелся ожесточенный артиллерийский поединок, который должен был решить

исход сражения. Грохот шестисот орудий потряс Синопскую бухту, скрывшуюся в

сплошных облаках порохового дыма. «Гром выстрелов, рев ядер, откат орудий,

шум людей, стоны раненых — все слилось в один общий адский гвалт. Бой был в

разгаре».

На русские корабли обрушивалась огненная лавина неприятельских снарядов.

Теперь турки стали бить не по рангоуту русских кораблей, а стремились

поразить батарейные палубы. После нескольких залпов противник пристрелялся,

и его снаряды стали весьма удачно накрывать цели. На кораблях «Императрица

Мария", "Париж», «В. к. Константин» и др. повреждения все увеличивались.

Особенно сильный огонь неприятеля был направлен по флагманскому кораблю

Нахимова. С фрегатов «Ауни-Аллах» и «Фазли-Аллах», корветов «Неджми-Фешан»

и «Гюди-Сефид» один за другим следовали залпы по «Императрице Марии». Но

русский флагман являл собой геройский пример для всей эскадры. Руководя

боем и внимательно наблюдая за действиями своих кораблей, адмирал Нахимов

восхищался и инициативными решениями командиров, и прекрасными действиями

артиллеристов, посылавших по врагу снаряд за снарядом

В ответ на непрерывную пальбу с турецких судов и батарей русские корабли

обрушивали на противника до 200 снарядов в минуту. Четкая и слаженная

работа комендоров, самоотверженно действовавших на батарейных палубах

кораблей под непрерывным обстрелом неприятеля, обеспечивала мощный

сокрушительный огонь русской артиллерии. Возле каждого орудия дружно

действовала небольшая матросская семья, объединенная общим делом: один

подносил картузы и ядра, другой заряжал орудие, третий метко палил по врагу

Выстрел! И снова у пушки повторяется четкие, стремительные маневры; эта

тщательность и точность, эта привычная хладнокровная и размеренная работа

поддерживала в матросах бодрость и уверенность в победе.

На русские корабли градом сыпались неприятельские снаряды, но в батарейных

палубах у каждого орудия по-прежнему, в том же строгом порядке двигались

люди, подносили снаряды, производили выстрел, и все они знали, что с каждой

минутой, с каждым снарядом, выпущенным из русских орудий, ослабляется

сопротивление противника.

Прекрасная, невозмутимая смелость артиллеристов— Якова Грибарева и Василия

Корчагина, Григория Астафьева и Дмитрия Семенова, Павла Минакова и Алексея

Лескотова, и многих, многих других — сочеталась с той незаметной, но

ответственной работой, которую делали те, кто находился в трюмах, на

марсах, у люков, в кубриках. Так же, как и у орудий, все матросы с рвением

исполняли свои обязанности, заделывали пробоины, исправляли повреждения,

наносимые огнем неприятельской артиллерии.

Флагманский корабль «Императрица Мария» с самого начала сражения

сосредоточил свой огонь по неприятельскому адмиральскому фрегату «Ауни-

Аллах». Русские моряки, следуя заветам Ф. Ф Ушакова, понимали, что с

поражением флагмана турецкая эскадра лишится основного руководства и будет

сильно дезорганизована. Поэтому перед комендорами корабля «Императрица

Мария» была поставлена задача парализовать сопротивление турецкого

адмиральского фрегата, уничтожить или вывести его из строя.

Матросы и офицеры русского флагманского корабля умело действовали под

жестоким огнем неприятельских орудий. Командиры батарейных палуб лейтенанты

Петр Прокофьев и Дмитрий Бутаков, отмеченные Нахимовым за "личную храбрость

и распорядительность во время боя, при метком и быстром действии их деков»,

самоотверженно руководили огнем корабельной артиллерии. В батарейных

палубах четко и размеренно действовали расчеты орудий, и с каждым залпом

корабля "Императрица Мария» адмиральский фрегат Османа-паши получал все

новые и новые повреждения.

Турецкая эскадра, однако, не ослабляла своего огня, и на «Императрице

Марии» число раненых и убитых увеличивалось. В разгар сражения сильно

контузило командира корабля капитана II ранга Барановского, стоявшего на

верхней палубе рядом с Нахимовым; прапорщику Павлу Плонскому, находившемуся

у флага, неприятельским снарядом оторвало руку; многие матросы были ранены.

Однако ничто не нарушало равномерных действий личного состава корабля;

комендоры метко целили по неприятельскому флагману, и адмирал Нахимов особо

ответил искусные действия кондукторов корпуса морской артиллерии Григория

Савина, Алексея Самотоева, Ивана Кондратьева, Петра Верещагина, Василия

Стрельникова, Артемия Попова. Благодарности адмирала заслужили также

матросы Федор Жемарин, Иван Дмитриев и Андрей Кириллов, которые «находились

при доставании ядер из инттюма и носке раненых из деков, что исполняли с

особым рвением и смелостью».

Меткий огонь русского флагмана определил участь турецкого фрегата "Ауни-

Аллах». Снаряды русского корабля отлично накрывали цель, разрывали палубу,

ломали надстройки, выводили из строя английские орудия турецкого фрегата.

Не выдержав обстрела, адмирал Осман-паша решил выйти из боя. «Ауни-Аллах»,

несмотря на поддержку других турецких фрегатов, корветов и мощной батареи №

5, оказался бессильным против русского адмиральского корабля и, отклепав

якорь-цепь, продрейфовал к западной части Синопской бухты, где надеялся

укрыться от метких выстрелов русских кораблей. Но в тот момент, когда он

приходил мимо корабля «Париж». капитан I ранга Искомая вдогонку ему дал

прощальный залп, который довершил разгром, начатый флагманским кораблем

русской эскадры. «Ауни-Аллах», разбитый и усеянный трупами, был выброшен на

берег у мыса Киой-Хисар. Команда турецкого флагманского фрегата, ограбив

своего адмирала, бежала на берег. Раненый Осман-паша с развалин своею

корабля мог только наблюдать и дальнейшим ходом сражения.

Таким образом, неприятельская эскадра по истечении получаса сражения

потеряла своего флагмана, лишилась основного руководства и управления.

Последний рейс адмиральского фрегата, на виду у всей турецкой эскадры

относимого ветром к берегу, разрушенного и никем неуправляемого, произвел

ошеломляющее впечатление на турок и способствовал понижению боеспособности

неприятель скол эскадры не менее, чем сотня удачных выстрелов с русских

кораблей.

В то время, когда корабль «Императрица Мария" боролся с флагманским

кораблем турецкой эскадры, корабль «В. к. Константин» под командованием

капитана II ранга Ергомышева открыл сильный батальный огонь правым бортом

по батарее № 4 и по двум 6О-пушечнышм фрегатам «Навек-Бахри» и «Несими-

3ефер". «В. к. Константин" осыпал неприятельские фрегаты градом снарядов.

Под руководством Николая Гаврилова и Николая Беклешева комендоры

«Константина» метко поражали турецкие суда, нанеся им вскоре серьезные

повреждения. По приказанию капитана II ранга Ергомышева был усилен огонь из

бомбических орудий нижнего дека, и через 10—15 минут после начала сражения

левый фланг боевой линии турецкой эскадры заметно снизил эффективность

своего артиллерийского огня.

Основной удар «Константина» в начале сражения был направлен против фрегата

«Навек-Бахри». Ергомышев принял правильное решение, стремясь

последовательно уничтожить оба неприятельские фрегата: вначале разделаться

с «Навек-Бахри», сосредоточив против него большинство орудий, а уже потом

полностью перенести огонь на "Несими-Зефер». Поддержанный огнем «Чесмы»,

замыкавшей первую колонну русской эскадры, «Константин" наносил большие

потери фрегату «Навек-Бахри», на котором было уже немало убитых и раненых.

С русского корабля сквозь густые облака дыма удавалось рассмотреть

серьезные разрушения на неприятельском фрегате, который вскоре превратился

в сплошной костер. Безуспешны были попытки Али-бея — командира фрегата —

остановить свою команду, покидавшую корабль и спасавшуюся бегством. Спустя

20 минут после открытия огня огромный столб дыма поднялся над Синопскои

бухтой и сильный взрыв заглушил артиллерийскую канонаду. Один из снарядов

«Константина» попал в пороховой погреб неприятельского фрегата. «Навек-

Бахри» взлетел на воздух. Взрыв этот осыпал обломками батарею № 4, которая,

временно прекратила огонь и хотя начала потом действовать снова, однако уже

слабее. Дружное русское «ура» пронеслось по синопскому рейду: моряки

нахимовской эскадры радостно приветствовали главных комендоров

«Константина», взорвавших один из лучших фрегатов турецкого флота.

Развернувшись на шпринге, «Константин» направил основной огонь по другому

60-пушечному неприятельскому фрегату — «Несими-Зефер». В 1 час пополудни

якорная цепь фрегата была перебита, и ветром его понесло к берегу. С

подбитыми стеньгами и реями, с поврежденным рулем и разбитыми орудиями

неприятельский фрегат выбросился на остатки мола возле греческого

предместья.

Против береговых батареи № 3 и 4, поддерживавших левый фланг турецкой

боевой линии, вел огонь корабль «Чесма». «Подойдя к своему месту против

турецкого фрегата и двух береговых батарей сажень на 50, — пишет мичман А.

П. Обезьянинов, — мы бросили якорь и сталь на шпринг, и тотчас же начали

действовать: начали залпом из всех орудий, но в это время турецким ядром

перебило у вас шпринг, и корабль стало поворачивать по ветру носом к

неприятелю под его продольные выстрелы; положение критическое, но старший л-

т Купреянов не зевал, тотчас распорядился завозом нового верпа, который на

всякий случай был готов на баркасе, достаточно было нескольких минут, чтобы

все дело исправить. Новый верп был заведен, и корабль завернул бортом к

неприятелю тотчас открыли успешный огонь с другого, уже противоположного,

борта».

В ответ на выстрелы крепостных пушек комендоры «Чесмы» мощным огнем сметали

береговые укрепление неприятеля. После взрыва фрегата «Навек-Бахри»

положение левого фланга турок значительно ухудшилось; корабль «Чесма»

сосредоточил весь свой огонь исключи-тельно на батарее № 4, которая стала

терять одно орудие за другим.

Особенно инициативно действовали на «Чесме" лейтенанты Михаил Белкин и

Михаил Шемякин командовавшие деками корабля. Ни один выстрел с русского

корабля не пропадал даром, и огонь турецкой батареи становился все слабее.

Разрушенные укрепления подбитые и исковерканные пушки, множество убитых и

раненых—такова была картина на берегу, где турки в замешательстве бежали от

сокрушительного огня русской артиллерии. Корабль «Чесма», подавив

сопротивление батареи № 4. перенес огонь всех орудий на батарею № 3

Корабли второй колонны нахимовской эскадры противостояли правому флангу

боевой линии турок. Корабль «Париж», возглавивший вторую колонну, сразу же

после «Императрицы Марии» открыл огонь по неприятелю поражая турецкий

корвет «Гюли-Сефид», фрегат «Дамиад" и центральную береговую батарею № 5

Мужественно и смело сражались моряки «Парижа», руководимые капитаном I

ранга Истоминым. Пренебрегая опасностью, под градом неприятельских ядер,

книпелей и картечи, матросы во главе со шкипером Иваном Яковлевым быстро

исправляли такелаж и заделывали пробоины. Раненые отказывались уходить с

боевых постов. Когда осколок неприятельского снаряда, разорвавшегося на

юте, ранил в лицо штурмана Семена Родионова, охранявшего кормовой флаг

корабля, он не покинул своего поста и продолжал стоять у флага. Только

после вторичного тяжелого ранения, когда вражеским снарядом Родионову

оторвало руку, его унесли с верхней палубы...

Владимир Иванович Истомин проявил «примерную неустрашимость и твердость

духа, благоразумные, искусные и быстрые распоряжения во время боя». Орудия

правого борта «Парижа» безостановочно громили неприятельские суда. Через

полчаса после начала сражения турецкий корвет «Гюлл-Сефид», стоявший рядом

с фрегатом Османа-паши и оказывавший ему огневую поддержку против

флагманского корабля Нахимова, был уже сильно избит русскими снарядами,

Страницы: 1, 2, 3, 4