Курсовая работа: Зависимость советской науки от политической власти с 1917-1970 гг.

Адекватно реконструировать прошлое отравленная сталинизмом историография не могла. Между тем, как известно, знание о прошлом служит непременным условием понимания не только того, откуда мы идем, но и с чем следует идти в будущее.

Этим и определяется в настоящее время перспектива разработки истории советской науки с новых позиций, позволяющих сохранить верность реальности. Любое обращение к исторической реальности сталкивается с необходимостью определить, каким образом зарождается изучаемое явление, как оно трансформируется от одной стадии к другой. В условиях гражданской войны, голода, эпидемий, лишений, проявлений беззакония волна эмиграции подхватила часть молодых умов, впоследствии прославивших за рубежом русское имя таких как И.И.Сикорский, В.К.Зворыкин. Однако большинство людей науки, не оставили родину и на их долю выпали все тяготы начала новой эпохи в ее истории.

В первые после октябрьские годы прежняя профессура в подавляющем большинстве своем относилась к новой власти если не настороженно, то враждебно. Но, среди нее было ядро, ставшее центром консолидации молодых научных сил, притяжения энтузиастов, принявших народный выбор.

Крушение прежних социальных устоев стало для них импульсом к творчеству во имя спасения русской культуры от гибели. «Мы считали Октябрьский переворот, вспоминал, профессор М.И.Неменов, огромным стихийным процессом, который грозил не оставить камня на камне от нашей, и без того бедной, культуры. Мы поэтому считали, что долг интеллигенции пойти рука об руку с Советской властью в деле восстановления и нового строительства. Только посвятив все свои силы созидательной работе, российская интеллигенция могла бы уменьшить неминуемую разруху, которую несет с собою всякая революция».

Похожие переживания, испытывал В.И.Вернадский, который в 1918 году писал: «Надо употребить все силы, чтобы не прерывалась и усилилась научная и всякая культурная работа в России. Так же употребить все силы, чтобы новое поколение отошло от отцов равно прекрасным и в народной толще, и в интеллигенции. И тут главная сила в научной работе». Наука рассматривалась как самая прочная связующая нить поколений, как сила, позволяющая сохранить в пожаре революции высшие культурные духовные ценности всего народа - и его «толщи», и его интеллигенции, обеспечивая последующий прогресс.

Именно этот, социальный мотив спасения своей Родины как цивилизованной страны подвинул профессора Неменова В.И. и его сотрудников на создание научного института, работа которого вышла на столь высокий уровень, «каким обладает не всякая европейская страна». Притом космополитизмом» исследования велись в немыслимых для западных ученых условиях. «Голодные, оборванные, окоченевшие от холода в нетопленных квартирах, не получая в течение ряда месяцев своего нищенского жалованья, часто падая в обморок от истощения, они крепко держали знамя нового института».

Такая картина была характерна, не только для неменовского Института рентгенологии и радиологии. Вскоре после революции наркома Луначарского посетил знаменитый невролог и психиатр В.М.Бехтерев, заявивший: «Считая, что Россия надолго, а может быть, и навсегда получает новый облик, хочу в этой новой России обеспечить продолжение развития той области, которой я отдал жизнь».

В те же годы, князь из рода Рюриковичей Алексей Алексеевич Ухтомский, будущий академик, организует в Петрограде первый рабфак. Бехтерев и Ухтомский избираются депутатами Петроградского совета. Они принадлежали к той части интеллигенции, которая, невзирая на лишения, на сложную социальную ситуацию, посвятила себя созидательной работе. Именно в этот период, на историческую арену вышло поколение, энергией которого были заложены краеугольные камни в фундамент советской науки.

Ее строительство, стало возможным благодаря ленинской научной политике, к императивам которой относилось сотрудничество с интеллигенцией, считавшейся буржуазной, стало быть, иной по своей классовой природе, чем воюющие на стороне революции народные массы.

Вопрос об интеллигентах-специалистах «спецах», по тогдашней терминологии выступал во всех сферах жизнедеятельности рождавшегося в огне и крови гражданской войны государства. Ленин настаивал на возможно более энергичном привлечении «спецов» к деятельности государственных учреждений, решительно осуждая популярное среди коммунистов недоверие к ним как «классово чуждому» социальному слою и их преследование.

Опыт гражданской войны, говорил о важной роли военных специалистов в строительстве и успехах Красной Армии, хотя в отдельных случаях среди них оказались предатели. Напоминая об этом, Ленин писал: «Спеца» военного ловят на измене. Но, военные спецы привлечены все и работают. Луначарский и Покровский не умеют, ловить своих спецов и, сердясь на себя, срывают сердце на всех зря». Речь шла о дифференцированном подходе к профессуре, в среде которой многие предпочли саботаж.

Процесс бюрократизации приобрел в годы сталинщины невиданные в истории масштабы. Научная бюрократия, изначально враждебная инакомыслию, подавляя свободу творчества, культивировала «спокойное и застойное» мышление. Прошло то время, когда лица, на которых была возложена реализация научной политики, исповедовали идею непосредственной связи между наукой и революцией.

Открывая в 1921 году, Первый всероссийский съезд научных работников, Луначарский сказал: «Немыслимо себе представить истинную науку, отделенную от революции, и революцию - от науки, ибо очень много существенных общих признаков в научном и революционном искании: свобода исканий, свобода методов, свобода творчества, смелый и решительный анализ и эксперимент - как моменты присущие всякой творческой науке. Те же моменты присущи революции».

Этот дух свободного поиска, прорывов в неизведанное, пронизывая жизнь народа в сфере социального творчества, изменял ситуацию в научном сообществе. Конечно, же его деятельность нуждалась в государственной поддержке, и она оказывалась в первые же послеоктябрьские годы, начиная от пайков и окладов, делавших быт ученых более сносным, чем у остальных граждан, и до организации новых исследовательских центров, снабжаемых валютой для закупки приборов.

Не скупилось государство в расходах на науку и в последующие времена. Однако из научного сообщества вытравливался тот дух свободы исканий и устремленности к дерзновенным решениям, который некогда роднил революцию и науку. Эффектом такого родства был стремительный подъем советской науки на рубеже 20-х годов.

В 1923 году академик Вернадский, немало испытавший, вплоть до тюремного заключения, писал из Парижа: «Мне хочется коснуться положения науки в России. Мне кажется, здесь имелось в виду зарубежье не сознают огромного дела культурного, которое сделано. Сделано при страданиях, унижениях, гибели и т.д. Центр мысли и научной работы не в эмиграции, а в России». Правомерно ли считать, что уже в тот период, когда на тех, кто занимался наукой, выпали страдания, унижения, гибель, зародился феномен репрессированной науки?

Известны, конечно, не все, а отдельные прецеденты преследования ученых в 1920 году по 1921 год за участие в контрреволюционных организациях. Под суд ревтрибунала попали зачисленные в члены московского «Тактического центра» биолог Н.К.Кольцов, экономист Н.Д.Кондратьев и другие, которых тогда же амнистировали. Трагично завершилось Петроградское «дело Таганцева». Большая группа профессоров, инженеров и преподавателей была расстреляна по обвинению в организации заговора с целью реставрации буржуазно-помещичьей власти.

Сейчас появились публикации о том, что это дело сфабриковано Петрогубчека. Но не могу не видеть различий между ним и процессами, вскоре инспирированными Сталиным соответственно хорошо продуманной, как и все, что им делалось программе, которой был придан характер стратегической политики Коммунистической партии и Советского государства.

Формула о «реставрации буржуазно-помещичьей власти» как главной цели вредительства, шпионажа, террора, диверсий и других государственных преступлений, в которых «признавались» жертвы всех процессов - от «Шахтинского дела» до «правотроцкистского блока» - имели в этом случае иной социально-исторический смысл, чем в обвинительном заключении, составленном по делу Таганцева Семеновым и другими петроградскими чекистами. Можно сказать с уверенностью что это, конечно, ни в коем случае не служит «историческим» оправданием истребления невинных людей, которое при любых условиях безусловно преступно.

Несколько профессоров, казненных на основании показаний Таганцева, были привлечены по этому делу за участие в контрреволюционном заговоре. Их причастность к науке являлась cлучайным признаком. С началом же сталинских репрессий первыми жертвами стали представители технической и научной интеллигенции «Шахтинское дело», «Промпартия», «Трудовая крестьянская партия», попавшие в разряд государственных преступников именно из-за своей принадлежности к этой социальной прослойке.

Это были начальные «опыты» фабрикации злодеяний, будто бы совершаемых «классово чуждыми» элементами, на которые возлагалась ответственность за просчеты в народнохозяйственном строительстве.

Страна нуждалась в научно-технических кадрах в период развернувшегося грандиозного строительства и многие «вредители», несмотря на суровые приговоры, использовались как специалисты. Затем их начнут собирать в «шарашки», единственные в своем роде учреждения подневольного творчества, каких наука и техника не знали за всю свою историю.

Одним из первых подобных учреждений стало «Особое конструкторское бюро» на Лубянке, в Главном здании ГПУ в Москве, где проектировался известный Беломорско-Балтийский канал. Поскольку указанный канал, для которого потребовались в огромном количестве «косточки русские», да и не только русские, не мог быть проложен без инженерно-технических решений, ГПУ устремилось на поиски специалистов, которым надлежало приписать вредительство и другие политические преступления, служащие основанием загнать их в ГУЛАГ.

Ученых, техников и специалистов по ирригации и водным сооружениям нашли в Средней Азии. Проводили их через «тройки», осудили и привезли в Москву, превратив в такую же даровую рабочую силу, как раскулаченных крестьян, на костях которых, под предлогом перековки, и был воздвигнут канал им. Сталина. Позорным явилось, издание под руководством Горького насквозь фальшивой книги об этом канале в серии «История фабрик и заводов» в 1934 году.

Наряду с карательными органами на службу репрессивной научной политике была поставлена философия, из которой вытравлялся творческий и критический дух марксизма. Начало этой службы датировалось в 1922 году, когда стал выходить журнал «Под знаменем марксизма», страницы которого были испещрены изощренной бранью в адрес естествоиспытателей, обвиняемых в идеализме. К идеалистам относят как западных, например, Эйнштейн, так и отечественных исследователей таких как Берг, Ферсман, Вернадский. Вернадскому, например, инкриминировалась попытка «подвести новый фундамент под разрушающееся здание буржуазной метафизики».

Казалось бы, «брань на вороту не виснет», и научное сообщество, занятое созидательным трудом, могло игнорировать кликушество невежд. Тем более что партийно-государственные органы в период нэпа не вмешивались в профессиональные дела академических учреждений. В процитированном выше письме Вернадского, где говорилось, что центр научной работы не в эмиграции, а в России, читаем такие строчки: «Русская Академия наук – единственное учреждение, в котором ничего не тронуто. Она осталась в старом виде, с полной свободой внутри. Конечно, это свобода относительная в полицейском государстве, и все время приходится защищаться».

2.1 Развитие науки в военное время

«Сороковые, роковые», - сказал известный поэт, участник Великой Отечественной войны, о первой половине «сороковых». Но для идеологической атмосферы советского общества роковой оказалась и вторая половина этого десятилетия.[5]

Цена победы, это конечно же узловая проблема истории Войны. Однако наша историография все еще сводит дело лишь к значению победы. Не изжиты пока и известные по военным временам представления, «какая война без жертв», «война спишет все», «победителей не судят». Какие бы жертвы не были, великие умы того времени, высказывающие своё, непохожее на мнение правящих верхов мнение, или простой солдат отдавший свою жизнь за будущее своей родины или вообще простой человек. И хотя сегодня уже трудно кого-либо убедить в том, будто не было грубых просчетов руководства СССР накануне и в ходе войны, неоправданных репрессий в отношении работников науки и интеллигенции, мы нередко все еще пытаемся объединить добро и зло в ее истории под высокими словами «героическое и трагическое». Наука оказала исключительную роль и исключительное мужество армии и народа, их способность превзойти противника в науке, технике и военном искусстве. До сих пор, неизвестны точное число погибших военнослужащих, умерших в лагерях ученых, расстрелянных оппозиционеров. Хотя в годы Великой Отечественной войны именно наука внесла значительный вклад в развитие оборонного потенциала СССР. Во второй половине 1941 года на восток были эвакуированы 182 члена корреспондента АН СССР, 76 научно-исследовательских институтов, в составе которых работали 118 академиков и тысячи научных сотрудников. Их деятельность направлял Президиум Академии наук, перебазированный в Свердловск. В городе Свердловске, в мае 1942 года на общем собрании академии были обсуждены задачи, вставшие перед учеными в условиях войны. Ведущими направлениями научных исследований явились разработка военно-технических проблем, научная помощь промышленности, мобилизация сырьевых ресурсов, для чего создавались межотраслевые комиссии и комитеты. Так, в конце 1941 года была создана комиссия по мобилизации ресурсов Урала, курирующая также запасы Сибири и Казахстана. В главе комиссии стояли академики Байков А.А., Бардин И.П., Струмилин С.Г., Павлов М А. и др. В тесном сотрудничестве с инженерами, ученые нашли методы очень быстрой, можно сказать скоростной плавки металла в мартеновских печах, литья стали высокого качества, получения проката нового стандарта. Несколько позднее специальная комиссия ученых во главе с академиком Е.А. Чудаковым внесла важные предложения по мобилизации ресурсов Поволжья и Прикамья. Благодаря ученым геологам А.Е. Ферсману, К.И. Сатпаеву, Обручеву В.А. и другими учеными, были разведаны новые месторождения железной руды в Кузбассе. Были найдены новые источники нефти в Башкирии, так же месторождение молибденовых руд в Казахстане. Значительным был вклад ученых математиков П.С. Александрова, С.Н. Бернштейна, И.М. Виноградова, Н.И. Мусхелишвили. Активно трудились на оборону физики А.Ф. Иоффе, С.И. Вавилов, П.Л. Капица, Л.И. Мандельштам, химики Н.Д. Зелинский, И.В. Гребенщиков, А.Н. Несмеянов, А.Е. Фаворский, Н.Н. Семенов. Ученые А. П. Александров, Б.А. Гаев, А.Р. Регель и другие успешно решили проблему противоминной защиты кораблей. В 1943 году была разработана технология выделения плутония из облученного урана. Осенью 1944 года под руководством академика И.В. Курчатова был создан вариант атомной бомбы со сферическим подрывом «внутрь», а в начале 1945 года был пущен комбинат по производству плутония.Ученые Советского союза, достигли в то время значительных успехов в области биологии, медицины и сельского хозяйства. Они находили новые растительные виды сырья для промышленности, изыскивали пути повышения урожайности продовольственных и технических культур. Так, в восточных районах страны было в срочном порядке освоено возделывание сахарной свеклы. Огромное значение имела деятельность ученых медиков таких как, Н.Н. Бурденко, А.Н. Бакулева, Л.А. Орбели, А.И. Абрикосова, в том числе С.С. Юдина и А.В. Вишневского и других, вводивших в практику новые способы и средства лечения больных и раненых воинов. В.К.Модестов доктор медицинских наук сделал ряд важных оборонных изобретений, в том числе замену гигроскопической ваты целлюлозной, использование турбинного масла как основы для изготовления мазей и другого материала . Необходимым условием успешного развития народного хозяйства страны явилась непрерывная подготовка новых кадров в вузах и техникумах. В 1941году число вузов уменьшилось с 817 тыс. до 460 тыс., прием в них сократился вдвое, численность студентов уменьшилась в 3,5 раза, а сроки обучения составили от 3-х до 3,5 лет. Однако к концу войны численность студентов, особенно в результате возросла при приеме женщин и приблизилась к довоенному уровню. [6]

В годы войны, хотя и было очень тяжело, плодотворно трудились создатели оружия и военной техники. Особое внимание уделялось совершенствованию качества артиллерийских систем и минометов. В этой области большая заслуга принадлежит ученым и конструкторам В. Г. Грабину, И. И. Иванову, М. Я. Крупчатникову, и другим. Успехи же в производстве стрелкового вооружения были достигнуты при ведущей роли конструкторов Н. Е. Березина, В. А. Дегтярева, С. Г. Симонова, Ф. В. Токарева, Г. С. Шпагина. Так же cоветским ученым удалось во много раз сократить сроки разработки и внедрения новых образцов вооружения. Так, хорошо зарекомендовавшая себя как 152-я гаубица была сконструирована и изготовлена в 1943 году за 18 дней, а массовый выпуск ее освоен за 1,5 месяца. Где такое было видано ! Около половины всех типов стрелкового оружия и подавляющее количество новых образцов артиллерийских систем, состоящих на вооружении в действующей армии в 1945 году, были созданы и пущены в серии за время войны. Калибры танковой и противотанковой артиллерии увеличились почти вдвое, а бронепробиваемость снарядов примерно в 5 раз. СССР превосходил Германию по объему среднегодового выпуска полевой артиллерии более чем в 2 раза, минометов — в 5 раз, противотанковых орудий — в 2,6 раза. Усилиями советских танкостроителей, особенно рабочих и инженеров уральского “Танкограда”, сравнительно быстро было преодолено преимущество противника в бронетанковой технике. К 1943 году стал нарастать перевес советских Вооруженных Сил в танках и самоходно-артиллерийских установках. Отечественные танки и САУ по своим боевым характеристикам значительно превосходили зарубежные аналоги. Огромная заслуга в их создании принадлежала Н.А. Астрову, Н.Л. Духову, Ж. Я. Котину, М. И. Кошкину, В.В. Крылову, Н.А. Кучеренко, А.А.Морозову, Л.С.Троянову и другим.  Со второй половины 1942 года неуклонно наращивался выпуск самолетов и авиадвигателей. Самым массовым самолетом советских ВВС стал штурмовик Ил-2. Большинство советских боевых самолетов превосходили по своим характеристикам самолеты германских ВВС. Во время войны в серийное производство поступили 25 моделей самолетов (включая модификации), а также 23 типа авиадвигателей. В создание и усовершенствование новых боевых машин внесли вклад авиаконструкторы, М.И. Гуревич, С.В. Ильюшин, С.А. Лавочкин, А.И. Микоян, В.М. Мясищев, В.М. Петляков, Н.Н. Поликарпов, П.О. Сухой, А.Н. Туполев, А.С. Яковлев, создатели авиамоторов, В. Я. Климов, А. А. Микулин, С. К. Туманский.

2.2 Наука после Сталина: реформа Академии 1954-1961 гг.

В 1945 году Капица был привлечен к созданию ядерного оружия. Однако из-за конфликта с Л.П. Берией, курировавшим атомный проект, он был отстранен от осуществления ядерных исследований, лишен должности директора Института физических проблем. После ареста Берии Капица, пытаясь выйти из опалы, написал несколько писем Хрущеву и Маленкову с рядом предложений по улучшению научной работы в СССР. Одно из писем было посвящено вопросу о «связи науки и практики».

В письме Хрущеву от 12 апреля 1954 году, Капица попытался обосновать тезис, который противоречил принятым в то время нормам понимания этого вопроса и предыдущим публичным выступлениям самого Капицы. Ссылаясь на утверждение, что наука должна «разрешать насущные трудности, стоящие перед нашим хозяйством», как на общепринятую марксистскую интерпретацию социальной функции науки, Капица писал, что, «конечно, наука должна это делать, но это не главное... Передовая наука не идет на поводу у практики, а сама создает новые направления в развитии культуры и этим меняет уклад нашей жизни». Для подтверждения этой мысли Капица использовал пример достижений в области ядерной физики, «вспомним, как многие годы пренебрежительно относились у нас практики к научным работам по атомному ядру, так как не видели в них реального и быстрого выхода в жизнь. Если науку развивать по рецепту узкого практицизма.., то никогда бы человечество не могло найти путей к использованию атомной энергии». Поэтому, утверждал Капица, необходимо в первую очередь "поднять на щит фундаментальные теоретические научные проблемы".

Помимо этого утверждения, нарушавшего тогда принятые в сталинские годы правила оценки эффективности научной работы, письмо Капицы содержало еще одно «неортодоксальное» предположение. По его мнению, развивать «фундаментальные теоретические» направления науки особенно важно потому, что советские ученые значительно отстают в этих областях от западных исследователей. В качестве средства, которое могло бы помочь разрешить эту трудность, Капица предлагал провести некоторые мероприятия по реорганизации советской науки. Одновременно он пропагандировал свои достаточно хорошо известные идеи о лидерстве в науке, роли научного сообщества и организации исследований в «передовых» научных областях. В конце письма Капица недвусмысленно заявлял о том, что советская наука нуждается в более продуманных условиях научной работы, чем те, которые существуют у нас сейчас.

Письма в ЦК или непосредственно генеральному секретарю были одним из наиболее распространенных способов привлечь внимание политического руководства к той или иной организационной проблеме. Конечно же, такой способ воздействия на практику принятия решений, касающихся развития науки, приобрел в конце 1940-х в начале 1950-х годов массовый характер. Отдел науки ЦК был завален такими письмами, но только некоторые из них находили отклик в партийных кругах.

В это время партийное руководство страны готовило ряд широких кампаний по реформированию системы государственного управления. Помимо личного авторитета П.Л. Капицы, у членов ЦК был дополнительный мотив обратить особое внимание на его письмо. Это было обусловлено соперничеством в борьбе за власть, что выразилось в конъюнктурной борьбе партийного аппарата, во главе которого стоял Хрущев, против государственной администрации, возглавляемой Маленковым. Подтверждением тому, что ЦК действительно придавал серьезное значение этому письму, а не просто «отписался от «назойливого академика» да, такое случалось, можно считать то, что на заседание Президиума Академии специально был послан представитель отдела науки ЦК А. Черкашин, который даже составил краткую стенограмму обсуждения. Обсуждение состоялось 4 июня 1954 году, Предложение Капицы получило спорную оценку со стороны членов Президиума. С одной стороны, они были согласны с тем, что фундаментальным вопросам науки уделяется недостаточно внимания, с другой, предложение «поднять на щит фундаментальные теоретические проблемы» все посчитали недостаточно обоснованным. Однако второй тезис Капицы о том, что необходимы «более продуманные условия научной работы, чем те, которые существуют у нас сейчас», получил полное одобрение. Большинство членов Президиума так или иначе высказались по этому поводу. В итоге было принято решение подготовить документ, обосновывающий необходимость организационных преобразований в Академии наук. Такое решение Президиума, принятое при посредничестве ЦК, могло означать, что в середине 1954 году партийные руководители не проявляли серьезного интереса к содержательной стороне реформы Академии. Реорганизация привлекала их лишь постольку, поскольку она позволяла путем "перетряхивания" штата управленческого аппарата добиться нужного в отношениях с властью перевеса сил. Для них было важнее начать какую бы то ни было реорганизацию, по возможности оставаясь на прежних идеологических позициях. Конкретные вопросы реформы были оставлены на доработку самим ученым.

В середине 1954 года создается несколько комиссий по проверке подразделений академии с общей направленностью на пересмотр штатного расписания и децентрализацию управления Академией. Среди множества комиссий, работавших примерно в одном стиле поменять систему управления, но не касаться идеологических вопросов, отчетливо выделяется одна комиссия по вопросам ядерной физики. Ей предписывалось дать оценку плана научно-исследовательских работ, выполняемых под контролем Ученого совета при президенте Академии наук СССР. Комиссия была составлена главным образом из физиков, участвовавших в атомном проекте.

В 1955 году по 1956 год Несмеянов А.Н. попытался обосновать отставание Советского Союза в области внедрения, исходя из тех предпосылок, которые были предложены Капицей и физиками ядерщиками, распространив их не только на ядерную физику, но и на всю советскую науку в целом. Академия каждый год и каждую пятилетку готовила список главных научных тем. Это было плановой работой. Однако только в 1955 году к этому списку было составлено объемистое приложение «Важнейшие задачи развития науки в шестой пятилетке» и, что заслуживает особого внимания, к нему прилагалась секретная записка «Организация научно-исследовательской работы в СССР и главных капиталистических странах». На последнем документе стояли подписи президента Академии А.Н. Несмеянова, председателя Государственного комитета по новой технике В.А. Малышева и министра высшего образования СССР В.П. Елютина. Это три наиболее влиятельных лиц в системе советского научного истэблишмента.

Реформа Академии наук СССР 1961 года, это сложное историческое явление. В статье мы сосредоточили внимание главным образом на том, как сами советские ученые видели и понимали причины реформы и пути ее реализации. Мы почти тогда и не принимали в расчет внешних социальных факторов, к числу которых следует отнести и аппаратную борьбу Хрущева против Маленкова и Молотова и реструктуризацию в 1950-х годах системы государственного управления в целом и смену внешнеполитического курса СССР и динамику самоопределения ЦК в наиболее влиятельный политический орган страны, импульсивность самого Хрущева в решении некоторых важных политических вопросов и т.д.

Руководители крупных научных учреждений СССР действовали в сложном мотивационном поле, включавшем собственно научную аргументацию, конкретную ситуацию властных отношений, тенденции изменения внешней и внутренней политики, специфику личных отношений между учеными и партийными руководителями. Нам пришлось мириться с неизбежным в данном случае упрощением, связанным с переходом от конкретного, неисчерпаемого во всех смыслах исторического события к модели, в которой рассматривается и оценивается только один содержательный предикат: взгляд на реформу "изнутри" советского научного сообщества.

Если говорить о реформе, ориентируясь на «взгляд изнутри», то следует признать, что в начале 1950-х годов, советские ученые вполне отдавали себе отчет в недостатках и преимуществах советской системы организации научных исследований и были готовы к тому, чтобы начать если не реформу, то ряд мероприятий по усовершенствованию организации советской науки. Однако мнения отдельных групп ученых по поводу конкретных путей осуществления реформы сильно отличались друг от друга. Очень острые тогда разногласия возникали в вопросах взаимоотношений между фундаментальными и прикладными исследованиями. Когда мероприятия по улучшению работы Академии наук СССР были вынесены на открытое обсуждение научной общественности, академическая аудитория раскололась на два вражденых лагеря. Первый был представлен главным образом физиками из атомного проекта и противниками мичуринской биологии из Отделения биологических наук а второй, инженерами Отделения технических наук.

Представители обеих сторон в полной мере использовали предыдущий опыт сотрудничества с властями. Инженеры стояли на позициях утилитарной полезности науки и приоритетного развития в академии прикладных направлений исследования. Физики настаивали на том, чтобы Академия сосредоточилась, главным образом, на решении фундаментальных проблем. Позиция Президиума во главе с президентом Академии А.Н. Несмеяновым заключалась в том, чтобы найти разумный компромисс между этими полярными точками зрения. Несмеянову удалось добиться признания со стороны ЦК особого статуса и независимости фундаментальных исследований до прикладных. Конечно, следует, особо отметить, что Несмеянов никогда не настаивал на выводе из состава Академии институтов прикладного профиля. С его точки зрения, вопросы сотрудничества между инженерами и учеными должны были регламентироваться не Уставом Академии, а конкретными обстоятельствами решения той или иной научной задачи.

Хотя при внесении предложений по усовершенствованию работы Академии Несмеянов постоянно ссылался на опыт физиков-ядерщиков, своего главного союзника он видел не в радикально настроенных представителях Отделения физико-математических наук, а в лице Отдела науки и вузов ЦК. Открытая на тот момент критика существующих методов идеологического контроля науки, которая проскальзывала в высказываниях физиков, могла погубить здоровые начинания в Академии, как это было, кстати сказать, с реформой советских вооруженных сил, проводившейся примерно в тот же период маршалом Г.К. Жуковым. Жуков, являясь тогда министром обороны, без согласия ЦК издал несколько приказов, которые ослаблявших влияние руководящих органов партии в армии, что в конечном итоге привело к обратному результату к усилению идеологического контроля в армии и отстранению самого Г.К. Жукова от должности министра.

Решающим событием для начала реорганизации Академии была смерть Сталина в 1953 году и решающим событием для завершения академической реформы. Это было выступление Н.С. Хрущева на июньском пленуме ЦК КПСС в 1959 году. Хотя решение о разделении фундаментальных и прикладных наук принималось Хрущевым самостоятельно, альтернативы выбора были сконструированы академической аудиторией в условиях конфликта между сторонниками приоритетного развития фундаментальных исследований и инженерами. Было очевидно, что восприятие Хрущевым ситуации академической реформы формировалось под влиянием идеи административного дробления управления экономикой через совнархозы.

Где - то в середине 50-х годов, появилось первое региональное отделение Академии наук, это было Сибирское отделение. В 1987 году, были учреждены Дальневосточное и Уральское отделение. В этот период в академическом секторе получили развитие специализированные научные центры, сформированные на основе объединения институтов, выполняющих исследования в рамках одной или нескольких смежных отраслей знания. Развивалась собственная опытно-производственная инфраструктура, научно-технические центры, полигоны, крупные установки, опытные производства, проектные и конструкторские хозрасчетные организации, инженерные центры.

В академическом секторе формировались различные интеграционные структуры. Во многих академических институтах были созданы научно-учебные центры, научно-технические объединения, научно-технические центры. Формами связи научных организаций с производством были в первую очередь, сотрудничество с отраслевыми министерствами и ведомствами, договоры о совершенствовании производства на конкретных предприятиях, выполнение комплексных народно-хозяйственных программ.

В вузовском секторе науки сформировались множество типов организаций, выполняющих научные исследования и разработки. Это были научно-исследовательские институты, так же кафедры, научные группы, учебно-опытные и экспериментальные хозяйства, проблемные и отраслевые лаборатории, проектные организации, вузовские и факультетские конструкторские и технологические бюро с собственной экспериментальной базой, обсерватории, ботанические сады, территориальные межвузовские комплексы, научно-учебные центры, совместные подразделения с организациями академического и отраслевого секторов науки. Научно-исследовательские институты при вузах были созданы в рамках незначительного числа крупных вузов страны с преобладанием кафедральной формы организации исследований и разработок. В 70-е годы появились межвузовские комплексы, объединявшие научные коллективы различных вузов с целью выполнения комплексных научно-технических задач. Этот период можно считать периодом организационного оформления вузовской науки на институциональном уровне. Создавалась инфраструктура на основе межвузовского кооперирования по совестному использованию экспериментально-производственной базы, вычислительных центров и т. д. В вузовском секторе были сформированы учебно-научно-производственные комплексы. В частности, Ленинградский институт водного хозяйства сейчас им является Санкт-Петербургский морской технический университет, который был создан на основе слияния вуза, научно-исследовательского института и опытного производства.

Модель отраслевой науки создавалась с ориентацией преимущественно на прикладные исследования, опытно-конструкторские и технологические разработки. В рамках каждой отрасли народного хозяйства было организовано управление всем циклом проведения исследований и разработок, как от фундаментальных, так и от прикладных исследований до их внедрения в серийное промышленное производство. Тем, самым отраслевые министерства и ведомства стремились обеспечить научным «сопровождением» весь спектр своей деятельности, жестко контролируя процесс проведения исследований и разработок подведомственными научными организациями. Ведомственные сети отраслевого сектора формировались по двум направлениям: на основе специализации на выполнение исследований и разработок по продуктовым областям и на основе специализации по созданию продуктов и процессов.

Заводской сектор науки в свою очередь объединял инженерно-технические подразделения промышленных предприятий и производственных объединений. Основная направленность их деятельности состояла в развитии и совершенствовании обслуживаемого ими производства. В тот же сектор, включались научно-исследовательские институты и конструкторские бюро, находящиеся на самостоятельном балансе в составе промышленных предприятий и производственных объединений.

Одна из особенностей советской науки, являлась ее глубокая идеологизация. Наука должна была быть марксистско-ленинской и материалистической в этом качестве она противостояла науке буржуазной, идеалистической.

Вот идет двадцать первый век. Век, великих научно-технических достижений и открытий. Перечисление некоторых из них дает представление об огромном прогрессе, который достигнут наукой и техникой за последнее время. Реально стало все и практически все доступно. Мы стали жителями века атомной энергетики. Теперь строительство атомных электростанций вошло в народнохозяйственные планы нашей страны, а энергия покоренного атома уже начала служить человеку, на воду спущен атомный ледокол.

Полеты реактивных самолетов, которые раньше казались, не реальны сейчас кажутся не более чем обыденное дело. Ныне полеты быстрее звука обычны для скоростной авиации. Гражданский воздушный флот, сейчас имеет такие машины, которые летают с огромными, невиданными ранее скоростями. Перелеты воздушных экспрессов, со многими десятками пассажиров из одного конца страны в другой за несколько часов уже перестают удивлять людей. Недавние перелеты, например Москва – Лондон в рекордно короткие сроки, это блестящий показатель возможностей авиации сегодняшнего дня, а кажется, что об этом можно было лишь мечтать.

Поднявшаяся в воздух первая современная ракета это же не малый прорыв к победам над пространством. Когда уже можно перенестись в любую точку земного шара. Конечно же, нужно отдать должное и зарубежным ученым они тоже не стоят на месте, а идут в ногу с прогрессом. Весь мир наконец, стал свидетелем грандиозного триумфа советских ученых, запустивших первые искусственные спутники Земли, многоступенчатую космическую ракету, осуществивших первый межпланетный перелёт, создавших автоматическую межпланетную станцию. Человечество вступило в эпоху изучения и освоения околосолнечного пространства. Значение этого события трудно переоценить. Быстро очень развивается, конечно же, полупроводниковая техника, которая обещает произвести переворот в радиоэлектронике, продвинуть далеко вперед приборостроение, автоматику, гелиоэнергетику.

Шаги кибернетики, кажутся чудом неискушенному человеку, быстродействующие вычислительно-электронные машины производят сложнейшие расчеты за ничтожно малое время. Образно их называют машинами с высшим образованием, и за ними не угнаться ни одному математику. Создаются такие программы, которые могут рассчитать практически все. Более того, кибернетические устройства с недостижимой для человека точностью и быстротой управляют производством, и появились умные машины, которые могут выполнять автоматически переводы с разных языков, решать всевозможные задачи, сочинять стихи и играть в шахматы и так далее, а сегодняшнее новшество, которое называется нанотехнологиями. Технологии, которые на сегодняшний день делают большой прорыв в разных сферах жизнедеятельности, будь то машиностроение, строительство, медицина, вооруженные силы. Примеров можно привести очень большое количество. Поистине чудеса, но чудеса, вызванные волей и разумом человека!

В соревновании с природой немало удивительных побед уже одержано химиками. Эти люди создают то, чего нет в окружающем мире, искусственную паутинку прочнее стали, материал с любыми свойствами, размерами, какие нужны заказчику, вещества, похожие на природные, но гораздо лучше их. Примером служит кожа, ткани, пластмассы, столь разнообразные, что все невозможно даже перечислить. И сколько не говори а наук, как шагала так и будет шагать в перед и развиваться все больше и дальше.

1.  Георгиева Т.С. История русской культуры. М.,1998.

2.  Зезина М.Р. История русской культуры. М.,1990.

3.  Колосков А.Г. История Отечества в документах,1917-1993. М.,1994.

4.  Грэхэм Л. Р. Очерки истории российской и советской науки, М.: Янус-К, 1998. 310 с.

5.  Пыжиков А.В. Политические преобразования в СССР(50-е - 60-егоды). М., 1999. 305с.

6.  Несмеянов А.Н. На качелях XX века. М., 1999. 309 с.

7.  Капица П.Л. Письма о науке. М.: Московский рабочий, 1989.

8.  Эксперимент. Теория. Практика. Серия: Наука. Мировоззрение. Жизнь. М. Наука, 1987.496 с.

9.  Вернадский В.И. Труды по всеобщей истории науки. М., 1988.

10.  Юдин Б.Г. Методологический анализ как направление изучения науки. М., 1986.

11.  Кожевников А.Б. Этапы научной политики в СССР (1917-1941). – В кн.: "Вторая конференция по социальной истории советской науки. Тезисы".М., 1990.

12.  Организация советской науки: история и современность / Г. А. Лахтин; Отв. ред. В.С. Соминский; АН СССР, Институт истории естествознания и техники, 217,[2] с. ил. 22 см, М. Наука 1990.

[1] Грэхэм Л. Р. Очерки истории российской и советской науки, М.: Янус-К, 1998. 310 с.

[2] Грэхэм Л. Р. Очерки истории российской и советской науки, М.: Янус-К, 1998. 310 с.

[3] Организация советской науки: история и современность / Г. А. Лахтин ; Отв. ред. В. С. Соминский; АН СССР, Ин-т истории естествознания и техники, 217,[2] с. ил. 22 см, М. Наука 1990

[4] Организация советской науки: история и современность / Г. А. Лахтин ; Отв. ред. В. С. Соминский; АН СССР, Ин-т истории естествознания и техники, 217,[2] с. ил. 22 см, М. Наука 1990

[5] Юдин Б.Г. Методологический анализ как направление изучения науки. М., 1986

[6] Юдин Б.Г. Методологический анализ как направление изучения науки. М., 1986.