Курсовая работа: Восточные походы Александра Македонского

В таких условиях несколько последовательных мощных ударов со стороны могли быть достаточными для того, чтобы Персидская держава прекратила свое существование. Эти удары и нанесли ей войска Александра Македонского.

Несмотря на временами очень резкие проявления враждебности к господству македонян, богатые и средние слои греков сочувствовали идее завоевательного похода против Персии. Знакомство с неисчислимыми богатствами Персидской державы уже давно производило на греков сильное впечатление. «Персидского царя и его слуг надо почитать счастливыми,— писал Ксенофонт,— видя, как велика и обильна его страна, богатая провиантом, рабами, скотом, золотом, одеждой».7[7] Поход 10 тыс. греков достаточно ярко продемонстрировал внутреннюю слабость военной и политической организации персов. Поэтому призыв Исократа: перенести войну в Персию, а персидское золото в Грецию, нашёл живой отклик.

Вопрос о войне с Персией, о способах её ведения, о её предполагаемых результатах нашел живой отклик среди народных масс.

.Возникают различные проекты военно-земледельческой колонизации, которая получила в это время новый стимул в росте наёмничества и массовой эмиграции — явлениях, порождённых конкуренцией между рабским трудом и трудом свободных, нарастанием социальной борьбы, политическими переворотами и междоусобными войнами. На протяжении IV в. до н. э. в пределах греческого мира и на его окраинах делаются попытки колонизации, основываются новые города. Все эти попытки были началом того мощного колонизационного потока, который после греко-македонского завоевания хлынул в страны Востока.

В силу этих причин лозунг войны с Персией не только пробуждал старые воспоминания о величии и славе Греции, но и был той заманчивой и в новых условиях, видимо, посильной задачей, которая находила отклик в самых различных слоях населения и даже придавала некоторое оправдание вынужденному союзу с Македонией. Отряды греческих полисов в сочетании с македонскими фалангами, с высокой по тем временам технической оснащенностью македонской армии представляли собой такую силу, которая могла быть с успехом, как это показал опыт прошлых столкновений, противопоставлена даже превосходящим её в несколько раз по численности персидским войскам. Успех представлялся тем более возможным, что истинные масштабы войны с Персией не были, да и не могли быть ясны накануне войны, когда в первую очередь выдвигалась вполне конкретная, но ограниченная задача освобождения малоазийских городов и более общая, но вместе с тем и несравненно более смутная цель: «отмщение» персам.

Сама эта идея захватить малоазиатские земли и рабов - возникла в их среде и была заимствована Филип­пом и Александром у греков. Поход был идеологически и политиче­ски оформлен как священная месть персам за разорение Греции и поругание греческих святынь во время похода Ксеркса в период Греко-персидских войн. Каковы же были причины, заставившие Александра во главе нескольких десятков тысяч человек идти в Азию? Принято считать, что это было желание отомстить персам за греко – персидские войны, разрушение Афин и прочие неприятности. Но Александра Македонского отделяло от этих событий полтора века и мстить потомкам воинов царя Ксеркса было бы также бессмысленно как нам предъявлять претензии Великобритании и Франции за Крымскую войну и разрушенный Севастополь. Я считаю, что настоящей же причиной было желание установить контроль над поставками хлеба в Элладу, приобретение новых рынков рабов. Своего хлеба в Греции как мы знаем, выращивалось очень мало. Основной поток хлеба шел на Балканы из принадлежавшим персам Египта. Именно Египет и был главной целью Александра Македонского.

Позже к этой основной идее Александр добавил месть за убийство своего отца Филиппа, которое, по официальной македонской версии, было организовано персидским царем.

ГЛАВА II

К концу зимы 335/34 г. до н. э. войска собрались в районе Пеллы, а корабли - в устье реки Стримон. Во вступлении я уже отметил мощь и достоинство македонского войска, добавлю лишь несколько слов о флоте. Он насчитывал 160 греческих военных кораблей, одну часть которых предоставил Коринфский союз, а другую — покоренные города балканского побережья.

Для союзного контингента характерно, что даже Афины, владевшие могучим флотом, после некоторых колебаний предоставили всего двадцать кораблей. Таков был «энтузиазм» полисов! В конце марта Александр приказал выступать. Войско двигалось походным маршем вдоль побережья к Геллеспонту и собралось в Сеете. Флот беспрепятственно шел в том же направлении. Наводившие страх эскадры финикийцев еще не появлялись в Эгейском море. Поэтому снаряжение войска и даже целые соединения были переправлены в Сеет из Стримона на кораблях.

Македоняне знали, что при переправе через пролив не встретят никакого сопротивления. Абидос и Ретей в Азии находились в их руках. Противник не держал гарнизона и в крепости по соседству. Персы собирали силы, но не в Троаде. Тем не менее, нам кажется странным, что Александр поручил Пармениону переправу войска из Сеста в Абидос в том месте, где некогда переправлялся через Геллеспонт Ксеркс. Юный царь не рвался все делать собственными руками. И пока Парменион усердствовал, сам полководец решил принести жертвы богам. В сопровождении друзей и немногочисленной охраны он отправился из Сеста в Элеунт. Здесь был погребен Протесилай, который в Троянской войне первым поставил ногу на вражеский берег и первым принял смерть. Александр, теперь единственный потомок и наследник Ахилла, совершил возлияние на священном холме. Затем принес жертву за благополучную переправу и поднялся на ожидавший его корабль. Уже тогда влюбленный в море Александр сам повел корабль.

Флотилия взяла курс к бухте, недалеко от Трои, где когда-то пристали ахейцы и устроили пристань для своих кораблей. «Когда Александр приблизился к берегу, он бросил копье, и оно вонзилось в землю Азии. Затем он спрыгнул на берег и первым вступил на землю. Копье издавна считалось оружием, которое использовали боги для выражения своего отношения к поступкам людей. Поэтому “завоеванные копьем” земли считались даром богов»8[8]. Так думал и Александр. Копье, вонзившееся в землю, служило для него великим символом.

Как только Александр присоединился к войску, оно двинулось на восток, навстречу персам. Теперь мне хотелось рассмотреть, какие меры принял Дарий для защиты своих границ.

Судя, но всему, к обороне были привлечены большие силы. Сюда входили сатрапы Геллеспонтской Фригии, Лидии и Ионии, Великой Фригии, Каппадокии, даже далекой Киликии. К ним примыкали значительные контингенты вооруженных всадников из Гиркании, Мидии и Бактрии, и среди них значительное число членов царской семьи. Сюда входил и командовавший греческими наемниками Мемнон (греческий военачальник из Родоса) со своими контингентами: он был в числе вождей, но уже не осуществлял верховного командования. Решения принимал объединенный военный совет.

В Сузах от Артабаза и греческих послов Дарию стало известно, что главные силы врага составляют отряды всадников. Поэтому, невзирая на возражения Мемнона, было собрано такое могучее войско. Позднее македоняне определили численность персидского войска в 12000 всадников. Число явно завышено, но у персов наверняка было более 10000 человек. Кроме того, в состав персидского войска входил отряд греческих наемников, однако слишком малый, чтобы образовать фалангу. По македонским документам, численность греческих наемников достигала 20 000 — поистине фантастическое число.

Персидская пехота чувствовала себя слабее македонской фаланги, поэтому персы и не пытались защищать переправу через Геллеспонт. Ведь в гористой местности использовать всадников нельзя. Так как защитить эту часть побережья было невозможно, персы предпочли встретить врага на фригийской земле, в том месте, где дорога, вероятно, единственная, находившаяся в распоряжении македонян, из горной Троады переходила в широкую равнину Зелеи. Персы хотели у реки преградить путь противнику и дать ему здесь бой. Александр, конечно, не сумел бы выбить, их отсюда. На военных совещаниях постоянно возникали противоречия между Мемноном и персидской знатью. Грек еще со времен ссылки знал превосходную выучку и вооружение македонских всадников. Поэтому он отговаривал знать от открытого сражения и рекомендовал прибегнуть к стратегии, которой пользовались дикие предки иранцев — саки: избегать встреч с вражеским войском, уничтожать все запасы. Тем самым создавались трудности со снабжением, враг терял силы, отступая без боев и делая большие переходы. При этом Мемнон советовал использовать флот, перенести войну на острова, даже в материковую Грецию и таким образом вынудить Александра отступить.

Этот план приводит в восторг всех современных стратегов своей неоспоримой гениальностью, но в то время предложения Мемнона оказались неосуществимыми, и не только из-за недоверия к чужеземцу. Достаточно представить себе тогдашнее персидское общество. Оно было основано на взаимозависимости мелких и крупных землевладельцев. Открыть путь врагу, да к тому же уничтожать собственные поселения, было равносильно экономическому краху в первую очередь более мелких землевладельцев. Таким образом, этот план основывался на нарушении принципа взаимозависимости и поэтому для персов был совершенно неприемлем, пока существовала хоть малейшая надежда найти другой выход.

Для Персии не так важен был риск проиграть сражение, как боязнь разрушить этический фундамент, на котором держалась империя. Прежде чем принять план Мемнона, следовало попытаться исчерпать все возможности.

И персы решили дать сражение. Они ждали Александра у Граника. Первый заслон на широком фронте составляли отряды всадников, защищавшие крутой берег реки. За ними расположилась как бы вторая линия обороны, образованная пехотой наемников, хотя она не имела особого смысла. Всадники считали, что они сами в состоянии отразить атаку и отбросить врага к реке. План персов укрыться на другой стороне реки был неудачен потому, что всадники могли добиться успеха только наступая. В выбранной же ими позиции река преграждала путь к атаке и лишала возможности использовать свое численное превосходство.

На четвертый день марша, македоняне подошли к Гранику и увидели на другом берегу фронт персов. Не мешкая, Александр отдал приказ о начале боя. Парменион пытался возражать. Не по правилам военного искусства можно было бросать в бой усталых воинов. Он считал, что переход реки и начало сражения следует перенести на утро: условия будут более выгодными. С точки зрения здравого смысла он был прав. Но Александр в решительные моменты не терпел возражений. Он пренебрег ими еще и с другой целью: дать понять, что впредь намерен сам руководить битвами и выигрывать их. Однако для его решения были и разумные основания. Александр придерживался железного принципа: «нападать на врага там и тогда, когда тот меньше всего ожидает, даже если обстоятельства при этом дают противнику некоторые шансы на победу» 9[9], т. е. я говорю о принципе «двойной неожиданности» в тактике Македонского царя. Вот и сейчас персы, вероятно, были поражены тем, что Александр без промедления прямо с марша готовил войска для битвы.

Атака македонян развивалась поначалу по обычной схеме: справа и слева, на обоих флангах, стояла кавалерия. Пармениону досталось левое крыло. Сам Александр намеревался вести правое. И тем не менее это была атака, проведенная не по правилам стратегии греческой школы.Так, он взял с собою в бой только всадников, пехотинцев же ровно столько, чтобы помогать им. Об атаке сомкнутыми фалангами не было и речи.

Александр послал сначала через реку отряды легкой кавалерии против левого фланга противника. Неприятель энергично отражал атаки македонян, последние понесли большие потери и были отброшены. Тогда в бой вступил сам царь во главе гетайров, в сопровождении подразделений легкой пехоты. Он перешел через реку и попытался вклиниться между центром и левым флангом врага. Появление самого Александра соответствовало желаниям персидских всадников. Если противник шел в атаку, они шли ему навстречу. Вперед бросились самые сильные и ловкие, искавшие единоборства с Александром. Его смерть означала бы окончание войны. Рассчитывая на это, персы действовали неосторожно. Забыв о превосходной маневренности своих войск, они слишком близко подошли к врагу, нарушив выгодную дистанцию, когда их копья достигали македонян, а сами они находились вне опасности. Когда противники сблизились, оружие македонян оказалось более действенным. Копья персов и раньше не всегда могли пробить прочные панцири македонян. Теперь копья были израсходованы, и в их распоряжении оставались только сабли; македоняне же могли использовать свое самое страшное оружие — длинные пики, которыми они кололи незащищенные лица врагов. Тем не менее, несмотря на превосходство оружия, лучшую подготовку войск и военный опыт, Александр не смог добиться быстрого успеха. Не численное превосходство персидских всадников, а скорее их готовность биться до последнего воина лишила царя возможности одержать победу в продолжительном бою. Снова и снова Александру приходилось подстегивать своих воинов и, невзирая на опасность, личным примером гнать их вперед в эту ужасную схватку. Наступил критический момент: у царя сломалось копье, и он попал в окружение вражеских солдат. Один из персидских всадников разрубил его шлем, а другой готовился нанести смертельный удар сзади. Волнующая сцена! Но тут Клит, брат Ланики, бывшей няни Александра, бросился между царем и персом и мощным ударом отрубил занесенную над Александром руку.

Постепенно упорные атаки македонян сломили сопротивление врага. На помощь выдвинутому Александром клину переправилась через реку остальная кавалерия; на поддержку Пармениона подоспели отлично сражающиеся фессалийцы. Предводители персов не остановились перед опасностью и, подобно спартанцам, предпочли смерть поражению. Потерявшие руководство всадники обратились в бегство, оставив на поле сражения около тысячи лучших воинов. Отважно сражавшийся Мемнон тоже оказался среди отступающих. План, разработанный Мемноном, был бы гораздо лучше.

Второй отряд греческих наемников, мимо которых промчались отступающие всадники, остался без предводителя и готов был сдаться. Однако Александр бросил против них свою фалангу, одновременно нанося удары конницей сбоку и с тыла, и уничтожил большинство греков. Это должно было послужить примером эллинам, готовым пойти на службу персам. 2000 греческих воинов Александр взял в плен и, заковав в кандалы, отправил на каторжные работы в Македонию. В его глазах они были предателями, ибо нарушили общеэллинское решение и отказались от идеи отмщения.

Потери в войсках Александра были незначительны, всего 30 пехотинцев и менее 100 всадников (правда, в их числе 25 гетайров). Однако много было раненых, о них Александр проявил особую заботу. Родных убитых он приказал освободить от всех налогов. Таким образом, царь зарекомендовал себя настоящим «отцом воинов». Не только своим героизмом, славой победителя, но и добрыми делами он приобрел среди них популярность. Особое значение имела победа при Гранике для колеблющейся Эллады. Хотя в сражении принимали участие только греческие всадники, царь отправил в Афины триста комплектов воинских доспехов с надписью: «Александр, сын Филиппа, и эллины, за исключением лакедемонцев, от варваров Азии»[10]. Хочу обратить внимание на два обстоятельства: он назвал персов варварами и противопоставил континенты, подчеркнуто упомянув Азию.

Битва при Гранике ясно показала, что македонская конница превосходила персидскую. То, что македонская фаланга оказалась сильнее не только восточных пехотинцев, но и греческих гоплитов, было известно уже после битвы при Херонее. Конница Дария до сих пор оставалось непобедимой, и именно ей персидские военачальники были обязаны превосходством своих войск на равнине. Теперь этот этап оказался пройденным. Для победителей была открыта вся равнинная территория Персидской империи. Оставались только города.

Даскилий, резиденция геллеспонтских сатрапов, оказался незащищенным. Главный город Лидии, Сарды, сдался, а вместе с ним и комендант крепости, выдав македонянам все доверенные ему сокровища. Можно предположить, что персидские вельможи испытали нечто вроде шока. Особенно характерно в этом отношении поведение сатрапа Геллеспонтской Фригии. Оставшись в живых, он отказался от дальнейшего сопротивления и покончил жизнь самоубийством. Битва при Гранике оказалась катастрофой для иранской знати, которая до этого времени господствовала в Малой Азии. Теперь с ней можно было не считаться, и жители Малой Азии не знали, на кого им ориентироваться. Если продолжать войну против Александра — а Мемнон требовал этого,— то она велась бы силами греческих наемников, финикийских кораблей и поддержали бы ее лишь греческие метрополии.

 После победы при Гранике Александр Македонский пошел на юг по малоазийскому побережью Эгейского моря. Греческие города приветствовали его как освободителя. Александр, который на Бал­канском полуострове поддерживал олигархию, в Малой Азии стал свергать насажденные персами олигархии и тирании и восстанав­ливать демократии. Таким образом я могу отметить, что освобождение малоазийских греков от персид­ского ига и от власти персидских ставленников было одним из важных идеологических и политических обоснований похода.

Потеря малоазийского побережья лишала персидский флот мно­гих баз на Эгейском море и, следовательно, облегчало Александру использование морских связей с Балканским полуостровом и укреп­ляло его там. Сопротивление македонянам оказали только два гре­ческих города — Милет и Галикарнасс. Только Милет пришлось штурмовать. Но взятием Милета Ионическая война не закончилась. У Галикарнаса, в столице Карии, противник объединил свои войска. Когда Александр подошел к этому городу, защитники не рискнули на открытое сражение, положившись на крепость городских стен. Царь ввел в дело свои осадные машины и дальнобойные орудия. Македонянам удалось разрушить стены и башни настолько, что можно было штурмовать город. Александр медлил, ожидая, что противник сдастся. Но этого не происходило, и тогда царь из военных соображений принял решение разрушить оставшиеся городские постройки. персы лишились возможности укрываться в городах. Теперь у них не было никакой возможности противостоять Александру на суше. Поэтому персы приготовились вести войну на море и на островах. Но Александр на море еще отставал от своего противника. Поэтому царь решился на грандиозный шаг: завоевать Малоазиатское и Левантийское побережье и тем самым отрезать вражеский флот от материальных источников. В результате своего рода континентальной блокады он надеялся привести флот врага к окончательному поражению.

В них находились сильные отряды греческих наемников на персидской службе и неподалеку персидский военный флот под начальством нового персидского главнокомандующего — грека Мемнона. Но Мемнон неожиданно умер. Затем, не встречая серьезного сопротивления, Александр занял административные и торговые центры Малой Азии и взял под свой контроль все дороги. Отмечу, что для Александра были характерны быстрота действий и наход­чивость даже при неожиданной ситуации. Приведу исторический пример: «в древней столице Фри­гии, городе Гордии, Александру показали древнюю колесницу местного ле­гендарного царя, на которой был сделан из ремней очень запутанный узел. Ее поводья были завязаны так хитро, что никто не мог развязать узел. Существовало поверье, что тот, кто распутает узел, сделается владыкой Азии. Александр при стечении народа и своих воинов не сумел его распутать, тогда выхватив меч он разрубил гордиев узел. Это сделало Александра как бы наследником фригийских царей и новым повелителем Азии».[11]

В конце 334 и в начале 333 г. до н. э. Александр уже контролировал большую часть Малой Азии. Он вел осторож­ную политику. Отмечу, что он с подчеркнутым уважением относился к местным обычаям, не повышал издавна уплачиваемых местными жителями налогов, не изменял в негреческих областях привычного местного управления, которое только находилось под контролем македонских военных наместников. Македонские гарнизоны были размещены во всех необходимых с военной и политической точек зрения пунк­тах.

После завоевания Галикарнаса Александр отослал часть своего войска, состоящую из фессалийской конницы, союзнических отрядов и всего обоза, во главе с Парменионом в Сарды и приказал покорить оттуда Фригию

Сам же он решил оккупировать области Ликии и Памфилии и, тем самым, помешать вражескому флоту использовать малоазийское побережье как базу военных действий.

 В результате первого года войны была захвачена большая территория малоазийских земель. К числу обстоятельств, способствующих этому относится: «близорукость персидского командования, отсутствие единого фронта малоазийских городов во всеобщей борьбе против македонян…, превосходство македонского оружия, тактики и стратегии, сложную и гибкую политику Александра».[12]

Принято считать, что после взятия Милета Александр распустил свой флот, и этот поступок я могу объяснить двумя причинами. Содержание флота стоило дорого, а Александру катастрофически не хватало денег. Кроме того, он понимал, что его флот уступает персидскому хотя бы по численности, и поражение в морском сражении плохо скажется на поддержке со стороны греков. Тем не менее, все могло быть иначе. Флот пришлось распустить из – за отсутствия моряков. Сражаться с копьем в фаланге было гораздо выгоднее, чем работать веслом на просторах тылового Эгейского моря. Поэтому личный состав плавно перешел с кораблей в пехоту.

Завоевав Малую Азию, Александр не считал ее македонским владением. Вновь заселенные территории становились провинциями не его родины, а его личными провинциями. Потом армия Александра присоединилась к войскам, находившимся в Центральной Малой Азии. Поход был необременительным. Без боя проходили огромные территории. Персы повсюду отступали.

Весной 333 года до н. э. македоняне, овладев Киликией, получили сведения о том, что в северной части Сирии сосредоточены большие силы персидской армии. Предстояла решительная битва, в которой сталкивались основные силы противников. Их количественное соотношение источниками определённо не выясняется. «Квинт Курций Руф количество персов определяет в 180 тысяч, а Арриан в 60 тысяч. О силе македонского войска источники не упоминают. Можно предположить, что их было приблизительно столько же, сколько и при Гранике, несколько больше 30 тысяч».[13]

Оставаясь в Киликии, Александр предпринял вылазку в западную часть Тавра, целью которой, по-видимому, были поиски другого перевала через Тавр в Великую Фригию. Особое внимание Александр уделял портам, они частично были заселены греками и еще совсем недавно поставляли значительные контингенты персидскому флоту.

Тем временем Дарий переправился через Евфрат и вступил в Сирию. Он располагал огромным войском — может быть, самым большим из всех, когда-либо имевшихся в Азии. За короткое время вряд ли исчерпались людские резервы восточных провинций, но были собраны все лучшие войска из центральных и западных областей империи. Пехота в основном состояла из греческих наемников, по имеющимся сведениям насчитывавших 30 000.. Большая часть пехотинцев была завербована Фарнабазом, и теперь они примкнули к армии персов. Во главе греческих наемников стояли четыре полководца. Один из них, Аминта, знатный македонянин, бежавший от Александра, пользовался особым уважением. Приблизительно 60000 азиатских пехотинцев, так называемых карданов, составляли лучшую часть армии. Особенно сильными были, конечно, отряды всадников. Позже их численность определяли в 30 000 человек, что также явно преувеличено. Часть из них имела тяжелое вооружение: персы учли опыт битвы при Гранике. Кроме того, в состав войска входили 20 000 легковооруженных воинов и отряд телохранителей царя. В целом армия персов в два-три раза превышала войско Александра. За армией следовал огромный обоз, ибо Дарий и его придворные не представляли себе военного похода без гарема и двора, без родственников, жен и детей, без евнухов и слуг. Это пестрое, роскошное и самодовольное общество сопровождало стадо, насчитывавшее около 200 000 голов.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10