Курсовая работа: Восточные походы Александра Македонского

План персидских заговорщиков состоял в следующем: «в случае преследования их Александром выдать ему Дария, за что они надеялись получить щедрую награду. Если же преследование будет прекращено и Александр повернет обратно - собрать большое войско, при помощи которого сообща закрепить за собой власть. До реализации этого плана всем распоряжается Бесс как родственник Дария и как сатрап страны, на территории которой происходят эти события. Совершенно отчетливо вырисовывается не только стремление Дария бороться с Александром, но и наличие в непосредственном окружении персидского царя двух разных мнений относительно дальнейших действий. К первому относился бывший сатрап Фригии Артабаз и греческие наемники, ко второму - Набарзан и Бесс. Артабаз, один из старейших друзей царя, сразу заявил, что он последует за царем в бой, победит или умрет вместе с ним. Начальник греческих наемников Патрон приказал своим надеть на себя оружие, находившееся в обозе, быть готовыми исполнять его приказания. Сам он убеждал Дария положиться на него, поставить царский шатер в греческом лагере и доверить ему охрану царя. Как чужестранец, он не просил бы этого, если бы был уверен, что другие ее хорошо выполнят. Патрон указывал, что они остаются верными Дарию, как и прежде, что они потеряли Грецию, что у них нет никакой Бактрии и вся их надежда на него. Он предупреждал о кознях Бесс а и Набарзана. Но Дарий не принял предложения наемника, мотивируя это тем, что он никогда не отступится от своих единомышленников и любую превратность судьбы предпочитает испытать среди своих и не станет перебежчиком. Персидский царь ко всему этому понимал, что людей, со стороны которых нужно было бояться преступлении, было 30 тыс., у Патрона же - всего 4 тыс.; если бы он доверился ему, осудив вероломство соплеменников, он, как ему казалось, этим оправдал бы собственное убийство. Отказавшись от греческой защиты, Дарию не на кого было опереться. В это время Набарзан и Бесс заключили между собой преступный союз и решили с помощью тех войск, которые находились под их командованием, схватить царя и заключить в оковы. Они имели намерение или передать царя живым Александру, если он их настигнет, получив за свое предательство благодарность и большое вознаграждение, или в случае возможности избежать встречи с македонским полководцем - убить Дария, захватив его власть, и возобновить войну. Уверенность в успехе их замысла внушали им те области, которыми они управляли, со своими богатыми людьми, оружием, обширностью пространств. Подготовляя этот замысел, Набарзан поставил Дарию определенные условия: передать на время власть и командование Бессу, пока враг не уйдет из Азии. Только таким путем можно было добиться победы над врагом. Бактрия еще не тронута, множество народов, армии, много тысяч пехотинцев и всадников готовят силы для возобновления войны. Это предложение было Дарием с негодованием отвергнуто. От потов был заколоть предателя, если бы его не окружили бактрийцы с Бессом. Последний вместе с Набарзаном отделил свои войска от прочих воинских частей, готовясь тайно выполнить свой план. Их попытка увлечь за собой персов не увенчалась успехом. Персы единодушно подтвердили свою верность царю. Артабаз, выполнявший все обязанности главнокомандующего, проверял их готовность, а Дария, предавшегося печали и отчаянию, успокаивал и ободрял.

Это обстоятельство затрудняло Бессу и Набарзану осуществить свои намерения. Открыто схватить царя при помощи воинов-бактрийцев оказалось невозможным. Поэтому они притворно принесли раскаяние в своем стремлении отделиться и просили прощения у царя. Одновременно их агенты тайно вели агитацию среди персов, убеждая их не подставлять свои головы под всеобщее крушение, а перейти на их сторону, следовать за ними в Бактрию, которая готова принять их с подарками и таким изобилием, какого они себе не представляют. Своим раскаянием они усыпили бдительность царя и получили возможность снова к нему приблизиться. Даже после того, как Дарий, сам почувствовав назревание заговора, поведал Артабазу о предложении греческого.наемника Патрона перейти в лагерь греков, он, выслушав его разумный совет о необходимости принять это предложение, не принял никаких мер предосторожностей. Вскоре по лагерю пошел слух о том, что Дарий покончил с собой. Этот слух вызвал замешательство и переполох среди персов, которым воспользовались Бесс и Набарзан. Они захватили царя, заковали его и посадили в грязную повозку. Деньги и имущество его были разграблены.»[30] Персы, оставшиеся без царя, на третий день присоединились к бактрийцам, а Артабаз с греческими наемниками направился в Парфию. Между тем Александр, узнав от перебежчиков и, особенно от вавилонянина Багистана о пути следования Дария и его пленении, ускорил преследование. Перед своими командирами он поставил совершенно конкретную задачу: захватить Дария живым. К Александру стали приходить перебежчики, которые, осудив преступника Бесса, указали точное его местопребывание. Беспорядочное войско Бесса, хотя по численности имело преимущество, но при приближении Александра обратилось в бегство. При таких обстоятельствах Бесс и другие соучастники его замысла убеждали Дария с повозки пересесть на коня и спасаться бегством. Он отказался. Тогда они забросали его копьями, убили двух слуг царя и сами скрылись - Набарзан в Ги рканию, а Бесс с немногими всадниками - в Бактрию. Их отряды, оставшись без предводителей, стали рассеиваться.

Александр ускорил погоню, несмотря на крайнюю усталость людей и лошадей. «Персидский царь умер от ран раньше, чем его увидел Александр. Последний отослал его тело в Персию, распорядившись похоронить его со всеми почестями в царской усыпальнице. Таков был конец Дария, погибшего от козней самых близких к нему людей.

Александр опечалился несчастьем Дария, завернул его тело в свою хламиду и отослал к его матери.

У Курция имеется упоминание об отступлении Дария, о пленении его Бессом и об изменническом убийстве. Упоминается также о царском погребении Дария Александром. Впрочем, приводится мнение, что Александр застал еще персидского царя живым, выслушал его просьбу о наказании убийц и обещал эту просьбу выполнить».[31] Он отправился в погоню за Бессом, по тот значительно опередил преследователей и бежал и Бактрию. Александр повернул обратно, отказавшись от преследования. Между тем Бесс вместе с Набарзаном, Барсаентом и многими другими добрался до Бактрии и стал призывать ее население к защите своей свободы. Заявляя, что будет предводителем в этой борьбе, он объявил себя царем; набирая солдат, заготовлял много вооружения и ревностно занимался тем, что насущно требовалось и данный момент.

Первоначально завоевание Средней Азии было продиктовано стратегическими соображениями. Это была северо-восточная часть Персидской державы, обширная и богатая. Туда бежали или отсту­пали остатки персидской армии. Тем временем убийца Дария, бактрийский сатрап Бесс, объявил себя новым персидским царем Артаксерксом IV. Появление нового царя указывало на попытку сатрапов восточной части Персидской державы организовать даль­нейшее сопротивление. Необходимо было обезопасить уже завое­ванные территории от нападения с востока и ликвидировать послед­нюю базу сопротивления в восточной части, бывшей Персидской державы.

Артаксеркс IV Бесс облегчил Александру борьбу с ним, совер­шив серьезную политическую ошибку: он объявил себя царем, как бы продолжателем династии Ахеменидов. Большинство же средне­азиатских народностей находилось в очень слабой зависимости от персидского царя. Крушение Персидской державы открывало перед ними перспективы полной независимости. Поэтому Бесс, объявив себя новым персидским царем на территории Средней Азии, не мог здесь найти сколько-нибудь значительной поддержки. Однако и Александр не рассматривался как избавитель от персидского ига в Средней Азии. Здесь на него смотрели только как на завоевателя. Поэтому сопротивление оказалось гораздо более серьезным, чем раньше. Жители труднодоступных среднеазиатских местностей ве­ли партизанскую и регулярную войну с вторгнувшимися македон­скими войсками. Выполнение стратегической задачи — уничтожение войск противника и закрепление захваченных территорий превра­тилось в тяжелую, затяжную войну, изобиловавшую частыми пора­жениями отдельных македонских отрядов и восстаниями лишь во внешне умиротворенном тылу. Подавление восстаний сопровожда­лось свирепыми расправами.

Зимой 330/29 г. до н. э. Александр, преследуя Бесса, вступил в Бактрию и спустился в долину Окса (Аму-Дарьи). Бесс, опустошив страну, отступил за реку, но ни местное население, ни другие вожди его не поддержали. Новый властитель Средней Азии Бесс попытался дать отпор греко-македонскому нашествию, но потерпел неудачу, так как выдвинутая им идея вос­становления персидской деспотии была отвергнута народом.

Бесс не при­нял сражения и бежал. Македонцы переправились через Аму-Дарью, вышли на территорию Согда и захватили Бесса, обвинив его в убий­стве «законного царя» Дария III. Александр приказал казнить Бесса, предварительно отрезав ему уши и нос. После этого, захва­тив столицу Согда Мараканду (Самарканд), македонцы оставили в ней греческий гарнизон и двинулись на северо-восток, по направ­лению к Сыр-Дарье.

По мере продвижения на восток, Александр строил города-кре­пости, в которых оставлял македонские гарнизоны. Одновременно он усилил политику сближения с местной знатью и в еще большей степени стремился внешне усваивать местные обычаи. Последняя тенденция приводила его к новым конфликтам с македонской знатью.

Весной329 г. до н. э. Александр приступил к завоеванию Бактрии и Согдианы, самых сильных и фактически независимых восточных сатра­пий, граничивших с областями кочевников, которые оказывали им помощь против Александра.

Македонские войска продвинулись дальше в плодородную долину Яксарта (Сыр-Дарья). На берегу этой реки был основан город Александрия Эсхата– опорный пункт в Согдиане. Главными мотивами основания новых или расширения прежних поселений были соображения стратегического и социального характера: это были военные колонии, опорные пункты, в которых оседали воины старших возрастов, инвалиды, наёмники, а также селились местные жители Население здесь было смешанным: греки, македоняне, иранцы.

Завоевание Средней Азии, однако, далеко ещё не было закончено. Для его завершения необходимо было не только захватить «города», т. е. укреплённые пункты, но и подавить упорное сопротивление местного населения. В 329 г. до н. э. сильное сопротивление македоняне встретили в районе Курешаты. Несколько позже, в том же году, согдийцы и саки истребили двухтысячный македонский отряд. Против завоевателей выступили также кочевые племена Средней Азии — дахи, массагеты.

У местного населения оказался энергичный, неутомимый и способный вождь — согдийский правитель Спитамен. Не вступая в сражение с главными силами Але­ксандра, Спитамен нападал на отдельные его отряды и уничтожал их, вновь занимая поселения, уже захваченные македонянами. Борьба с неуловимым противником потребовала много времени и сил.

Поставив своей целью добиться независимости Согда и Бактрии, он собрал значи­тельный отряд и подступил к Мараканде. Греческий гарнизон был частично истреблен, большая же часть солдат успела укрыться в цитадели. Александр был вынужден послать на помощь своему гарнизону 3000 пехотинцев и 800 всадников. Сам же он в это время из-за ранения и контузии не мог ни ходить, ни сидеть на коне и остался на берегу Сыр-Дарьи, продолжая руководить по­стройкой укрепления. Спитамен заманил в пустыню посланный Александром отряд и, искусно маневрируя, разгромил его на реке Политимет (теперь Зеравшан). В это время подошедшие с севера сакские и скифские отряды беспрестанными набегами стали трево­жить главные силы македонцев.

Река около Александрии-Крайней была неширока, и повстанцы, пользуясь этим, пускали в македонцев с противоположного берега тучи стрел. Чтобы проучить саков и их союзников скифов, войска Александра обстреляли их из катапульт, заставили отойти от реки и, быстро переправившись через нее, атаковали противника, нанеся ему значительный урон (повстанцы потеряли около тысячи человек убитыми).

Но, отступая, «мятежники применили известную скифскую так­тику заманивания противника в глубь пустынной страны. Маке­донцы, увлеченные преследованием, уходили все дальше и дальше в безводные степи; тем временем сакские наездники продолжали тревожить врага внезапными нападениями, не позволяли его от­рядам отделяться от главных сил, чем затрудняли ему добывание продуктов и фуража. Войско Александра, измученное страшной жа­рой, лишенное продуктов и питьевой воды, было вынуждено прекра­тить продвижение в глубь скифской территории. Александр, сослав­шись на нездоровье, приказал своей армии повернуть обратно».[32]

Чтобы взять реванш за неудачное преследование саков, Алек­сандр повернул свои войска против вождя восставших согдийцев Спитамена, который, сняв осаду с Мараканды, также демонстриро­вал отступление. Греки снова попались на эту скифскую уловку, бросившись преследовать отступающих согдийцев. Спитамен, вы­брав подходящий момент, неожиданно перешел в контрнаступление и нанес грекам жесточайшее поражение. Захватчики бежали и достигнув окрестностей Мараканды, переправились на небольшой остров на реке. Здесь скифы и всадники Спитамена окружили их и начали расстреливать; только немногих захватили они в плен, да и тех потом перебили.

Понеся огромные потери в воине с саками и согдийцами, Алек­сандр не мог продолжать свой завоевательный поход. Его войско зазимовало в Средней Азии. «Летучие» отряды Спитамена чуть ли не каждый день нападали на греческие гарнизоны, истребляя тысячи македонцев. Вскоре вновь поднялся на войну весь согдийский народ. Лазутчики доносили Александру, что «многие согдийцы бежали в укрепленные места и не хотели повиноваться поставленному... над ними сатрапу» [33]Тогда Александр, разделив войско на несколько ча­стей и разослав их по разным направлениям, приказал истребить всех жителей Согда, которых удастся захватить.

И все-таки Спитамен не прекращал борьбы. С отрядом в 600 всадников он пробрался в тыл греко-македонской армии и на­нес несколько мощных ударов захватчикам около города Бактра.

Три года провел Александр в Согде и Бактрии, не решаясь дви­нуться дальше, ибо в тылу его непрерывно действовали отряды на­родных мстителей. «Предки таджикского и других народов Средней Азии в течение трех лет защищали независимость своей родной земли и боролись с завоевателями, создавшими огромную империю. И хотя они были побеждены в этой борьбе, тем не менее своим ге­роическим сопротивлением они нанесли Александру такой тяжелый удар, что военная мощь его войска была сильно ослаблена».[34]

 Македоняне чинили жестокие расправы над местным населением. В Согдиане при взятии Газы все мужчины были перебиты, женщины и дети были обращены в рабство. В рабство было обращено и население шести других городов. Только после поражения, нанесённого Спитамену, отпали поддерживавшие его массагеты. Они разграбили обоз бактрийцев и согдийцев, отрубили голову Спитамену и отправили её Александру.

Завоевание Средней Азии, однако, далеко ещё не было закончено. Для его завершения необходимо было не только захватить «города», т. е. укреплённые пункты, но и подавить упорное сопротивление местного населения. В 329 г. до н. э. сильное сопротивление македоняне встретили в районе Курешаты. Несколько позже, в том же году, согдийцы и саки истребили двухтысячный македонский отряд. Против завоевателей выступили также кочевые племена Средней Азии — дахи, массагеты.

Когда армия Александра, двигаясь через горы между Маракандой и Кирополем, выслала несколько отрядов для реквизиции про­дуктов и фуража, согдийцы подстерегли и истребили их. Македонский полководец решил расправиться с непокорными. Нача­лась упорная борьба, в результате которой многие захватчики были уничтожены; сам Александр получил в одном из боев тяжелое ра­нение. «В Средней Азии Александру при­ходилось иметь дело с противником, страшным не своей силой и стойкостью в открытом бою, а своей неуловимостью, знанием мест­ности, быстротой и внезапностью наскоков. Греческий писатель Арриан, написавший ряд трудов о походах Александра, сообщал, что македонцы уничтожили 22 000 местных жителей; многие сог­дийцы, не желая сдаваться в плен, бросались со скал».[35]

Беспримерная жестокость завоевателей вызвала новый подъем всенародной войны. Прошло немного времени, и против греко-македонцев поднялись жители всех семи городов, расположенных по бе­регам Сыр-Дарьи. Центром восставших стал Кирополь. Александр долго не мог взять этот город. Только путем обмана македонцам удалось открыть ворота и проникнуть в крепость.

«Из участвовавшего в восстании населения семи городов, как ука­зывает Арриан, не осталось ни одного человека — все были или перебиты, или проданы в рабств.» [36]

В начале 327 г. до н. э. Александр осадил крепость, где находился один из согдийских вельмож — Оксиарт с семьёй. Осаждённые чувствовали себя уверенно в казавшейся им совершенно неприступной горной твердыне. Они осыпали насмешками македонян и кричали, что лишь летающие люди могли бы захватить их укрепления. Однако в следующую же ночь 300 македонян-добровольцев при помощи канатов полезли наверх.. Утром осаждённые увидели врагов на скалах над крепостью и, пораженные внезапностью их появления, сдались.

Среди оборонявшихся и впоследствии сдавшихся было много женщин и детей, в их числе — Роксана, дочь Оксиарта, одного из организаторов восстания. Александр видел ее раньше в хороводе на пиру, который Оксиарт, искавший примирения с македонским царем, давал в честь победителя, влюбился и теперь сделал ее своей женой. Александр восхваляется историкам за то, что не принудил ее к сожительству силой. Это было первое и единственное большое чувство к женщине, которое македонскому завоевателю довелось испытать. Женитьба на Роксане создавала Александру связи в среде согдо-бактрийской аристократии и позволяла привлечь местную знать на его сторону. Брак был заключен по македонскому обычаю: жених и невеста вкусили в присутствии свидетелей от общего хлеба, разрезанного мечом.

В Средней Азии Александр ещё более, чем раньше, стремился привлечь на свою сторону местную знать и военные контингенты, в которых он нуждался. Весьма показательно, что целый ряд мероприятий — введение проскинесы (земного преклонения перед царём), пользование царской мидийской одеждой и другое,— свидетельствующих о стремлении достигнуть сближения с Востоком, падает на время пребывания Александра в Восточном Иране и Средней Азии. Бактрийская и согдийская конница была впервые включена в македонскую армию; позднее в состав её вошли также дахи и саки.

Эта политика Александра имела известный успех. Часть местной знати, действительно, стала постепенно менять свою ориентацию, хотя другая её часть продолжала относиться к Александру враждебно. Александр, стремясь приобрести себе новых союзников, возвращал владения переходившим на его сторону представителям местной знати. Он сделал Оксиарта сатрапом Бактрии.

Поход Александра затронул и те области Средней Азии, которые остались за пределами его державы. Зимой 329/28 г. до н.э., когда Александр жил в Бактрах, к нему явились послы от царя «скифов» (скифами эллины называли самые различные северные народы, в том числе и саков). Курций Руф, римский историк, написавший в I в. н. э. историю Александра Македонского в десяти книгах, рассказывает, как «по­бедитель всего мира» увяз в бесперспективной борьбе с азиатскими скифами. В то время когда македонский полководец строил Алек-сандрию-Крайнюю, к нему прибыло посольство скифов-абиев жив­ших в Европе за Танаисом (Доном). Курций Руф указывал, что скифы-абии «гораздо образованнее других варваров, между ними встречаются люди весьма умные и просвещенные, каких только можно найти в таком народе, который никогда не выпускает из своих рук оружие»[37]

Речь старейшего из послов, подробно пересказанная Курцием Руфом. не только ярко характеризует завоевательную политику Алек­сандра и миролюбие скифов, но и проливает свет на экономический уклад жизни этого народа, показывает цели справедливой войны скифов, формы и методы ее ведения. Речь скифского посла начи­нается обличением захватнической политики Александра:

«Ежели бы боги благоволили создать твое тело равным тщеслав­ной душе твоей, целый свет не вместил бы тебя! Ты бы коснулся одной рукой Востока, другая бы возлегла на Западе, а после захо­тел бы проникнуть даже и туда, где Великий Зиждитель дня скры­вает величество своего блистания. Таков, как ты есть, ты беспре­станно стремишься к вещам превыше твоей силы. Из Европы пере­ходишь в Азию, из Азии переходишь в Европу; потом, ежели поко­ришь весь человеческий род, ты будешь воевать с лесами, против снегов, против рек, против ветров, с зверями дикими».[38]

Так характеризовал завоевательную политику Александра посол народа, основой жизни которого был еще свободный труд, а не по­рабощение других народов.

«Разве ты не знаешь, — продолжал посол, — что большие де­ревья растут веками, но один миг исторгает их из утробы земной? Безумен, кто собирает плоды, не думая, как высоко растут они. Ты желаешь достигнуть вершины дерева, берегись не упасть долу с ветвями, за которые ухватишься».[39]

Показав, таким образом, бесплодность и опасность непонятной скифам политики завоеваний, мудрый скиф привел меткую мета­фору: «Часто сам лев служит пищею маленьким зверям и ржавчина поедает железо. Нет ничего столь крепкого, что бы не могло быть разрушено слабейшим»[40]

Далее скиф очень ярко и образно рассказал об особенностях экономического уклада и идеологии своего народа, о том, что он ни­когда не станет рабом: « О чем нам спорить с тобою? Никогда нога наша не была на земле твоей. Разве мирным обитателям пространных степей не позволяется, не знать, кто ты таков и откуда пришел? Мы не можем: повиноваться и ни над кем не желаем властвовать. Но чтобы ты знал скифов, скажу тебе, что небо дарит каждому из нас ярмо во­лов, стрелу, копье и чащу. Мы делаем из них употребление с дру­зьями и врагами своими... Мы победили царя сирийского, царя пер­сов и мидян и проложили путь в самый Египет. Но ты, который: тщеславишься, что идешь для преследования разбойников, ты сам разбойник всех земель, куда ни вступил; ты взял Лидию, поработил Сирию, ты властелин Персии, Бактриана стонет в твоем владении, ты грозишь Индии и теперь твои жадные, ничем ненасытимые руки, устремляются даже к стадам нашим»[41]

Разоблачая бесплодные завоевательные планы Александра и возвеличивая достоинства своего миролюбивого народа, который способен постоять за себя, скиф говорил и о гибельно­сти для самого победителя несправедливой, захватнической войны:

«оУж не забыл ли, сколько времени удержали тебя бактрианцы? Ты еще не успел покорить их, как согдиане взбунтовались. Для тебя: победа есть новый источник войны... Перейди только Танаис, ты увидишь, сколь обширны наши владения, однако тебе никогда не завоевать их; наше убожество легче, чем твое войско, обремененное корыстями стольких народов; считая, что мы еще далеко от тебя, ты редко не увидишь нас в середине своего лагеря, с одинаковой быстротой мы устремляемся вперед и убегаем».[42]

Глубоко раскрыв преимущества своего народа перед вторгши­мися захватчиками и справедливые его требования, посол закончил свою речь блестящим в дипломатическом отношении анализом стра­тегической обстановки, в которую попал Александр:

«Не упусти свое счастье... Один Танаис отделяет нас от Бактрии, по ту сторону оной реки до Фракии все области наши, а Фракия, как сказывают, сопредельна с Македонией; итак, с двух сторон скифы ограждают твое царство; подумай, что для тебя лучше, иметь ли нас твоими друзьями или неприятелями?»[43]

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10