Книга: Россия и Северный Кавказ в дореволюционный период: особенности интеграционных процессов

В 1990-е годы в Ставрополе возникает, и вскоре приобретает широкую известность концепция циклов как универсальной методологической модели познания закономерностей эволюции природы и общества. Автор концепции Ю.Н. Соколов в 1995 году издаёт обобщающую работу «Цикл как основа мироздания» (13). Происходит становление НИИ «Цикл», который возглавил он же. Сейчас можно сказать, что идеи и деятельность Ю.Н. Соколова, а также возглавляемой им школы, приобрели широкую общероссийскую и даже международную известность. Проблемы цикличности развития общественных систем неизменно имеют широкое представительство в рамках программы ежегодных конференций (14). В отдельных случаях учёные пытаются проследить хронологические рамки кризисных (или гармоничных) состояний общества, предлагают свои варианты периодизации (См. напр.: Давлетшина Н.В., Соболев Л.М.). Мы не ставим перед собой задачи анализа этих вариантов, равно как и подходов, послуживших им основой, но считаем нужным упомянуть в качестве важного штриха к общей картине возрастающего интереса к проблеме цикличности протекания общественных процессов.

Волновой подход к рассмотрению общественных процессов находит своё применение и в исследованиях регионально-исторического характера. К.Ф. Дзамихов изучает историю Северо-Кавказского региона, используя системный подход (15). Автор рассматривает народы Северного Кавказа как устойчивую этносоциальную систему, развивающуюся циклически. К.Ф. Дзамихов насчитывает с середины XVI века до конца 1980-х годов четыре завершённых цикла и столько же переходных периодов в развитии Северо-Кавказской этносоциальной системы (16). Появление подобного рода работы говорит о том, что на данном этапе развития науки о Кавказе (и его истории, в том числе) становятся тесными рамки традиционных, или уже достаточно известных, эпистемологических моделей, и для более полного изучения истории региона необходимо обращение к комплексным методологиям, в ряду которых, безусловно, системология и циклизм.

Чрезвычайно важным в теоретическом плане для нас представляется тезис А.Л. Чижевского о характере цикличности различных процессов в природе и обществе: «Если бы мы попытались графически представить картину многообразия этой цикличности, мы получили бы ряд синусоид, накладывающихся одна на другую или пересекающихся одна с другой. Все эти синусоиды в свою очередь оказались бы изрыты мелкими зубцами, которые также представляли бы зигзагообразную линию и т.д.» (17). Такой образ и такой подход используется в данной работе.

Интерпретируя приведённый тезис А.Л. Чижевского Ю.В., Яковец заостряет внимание на следующих идеях: «Во-первых, всеобщность цикличной динамики для всех процессов. Во-вторых, полицикличность динамики – циклы разной длительности накладываются друг на друга, образуя сложную вязь синусоид. В-третьих, резонансное взаимодействие циклов в разных сферах …» (18). Н.Д. Кондратьев, как упоминалось выше, также близок к полициклической трактовке экономических процессов. Для нашей работы чрезвычайно полезными оказались идеи В.И. Пантина, развивающие концепцию кондратьевских циклов в преломлении циклов и ритмов истории. Данный автор также рассматривает природу цикла как многоуровневую (19).

Говоря о специфике и самобытности исторического пути России, А. Ахиезер вводит понятие «традиционная» и «либеральная» цивилизация (20). По мнению автора, трагизм и противоречивость развития российской цивилизации заключается в том, что Россия как бы «застряла» между этими двумя типами, и это является причиной раскола как «разрыва связей между обществом и государством, между духовной и властвующей элитой, между народом и властью, народом и интеллигенцией, внутри народа … Раскол проникает в каждую личность, порождая двойственность мышления, неустойчивость принимаемых решений. Раскол, проходящий через живое тело народа, приводит ко множеству тяжёлых последствий в социальных отношениях, в воспроизводственной деятельности, образе жизни, культуре и самой личности» (21). В данном тезисе раскрывается суть кризисных состояний российского государства на определённых этапах его развития. Надо полагать, что подобные состояния имеют циклический характер.  Гармоничные состояния имеют противоположные характеристики, и также циклически повторяются.

По поводу особенностей эволюции российской государственности А. Ахиезер замечает: «Например, неоднократно имевший место в истории России крах государства никогда не был непосредственным результатом ожесточённой борьбы и победы его противников, он всегда был результатом массового отказа поддерживать государство, что приводило к его саморазрушению» (22). Позволим уточнить, что отказ поддерживать государство со стороны общества никогда не был настолько массовым, чтобы приближаться к абсолютным величинам, а принципиальная смена качества государственной власти, если рассматривать период российской истории с момента становления Московского государства, случалась только дважды. Однако можно согласиться с тем, что степень доверия общества государственной власти может быть одним из показателей социальной гармонии. При этом кризисные состояния не обязательно должны приводить к смене государственной власти.  «Определённые циклы свойственны любым сложным системам. …Колеблясь по ряду значимых параметров, общество как бы прощупывает границы допустимых состояний, приближаясь к некоторым опасным порогам» (23). В данном утверждении для нас наиболее важны вопросы о том, что подразумевается под «значимыми параметрами» и «некоторыми опасными порогами»? Что является системообразующим фактором российского исторического типа культуры? Что является движущими силами его эволюции?

Прежде чем ответить на эти вопросы и перейти к изложению собственных представлений о закономерностях циклического характера истории российской государственности, следует пояснить, почему мы избегаем дефиниции «цивилизация», вообще, и по отношению к России, в частности, предпочитая понятие «исторический тип культуры».

Каково место России в её историко-культурном окружении?

Надо начать с того, что сам термин «цивилизация» полисемантичен. В этом нет ничего удивительного, так как любой термин и понятие, характеризующие достаточно сложный объект научной рефлексии, допускают вариативность трактовок, а, значит, неизбежны и разночтения. Например, понятие «современная цивилизация», очевидно, диссонирует с понятиями «европейская цивилизация», «китайская цивилизация» и т.п., так как в их основу положены различные идентификационные признаки.

Наиболее удачной попыткой модернизации определения цивилизации представляется рассмотрение ее как материального тела культуры (24).

   Очевидно, что проблема уникальности российской цивилизации, эта проблема уникальности российского типа культуры, как исторически сформировавшегося типа социальной деятельности.

   Европа, как историко-культурный регион, имеет довольно расплывчатые географические границы.  Её геополитическая реальность есть следствие свойственного любой  социокультурной общности противопоставления «мы-они». Понятие «Европа», адекватное региону, именуемому так сегодня, становится реальностью в период формирования типа культуры, который принято называть «христианским». Иными словами, Европа — это христианский мир, противостоящий миру нехристианскому — Азии, т.е., по существу, всему остальному миру (применительно к известному хронологическому периоду). В доколонизационный период христианский тип культуры укладывается в географические рамки Европы. Необходимо отметить, что формирование типологических черт западноевропейского и российского типов культуры происходит в эпоху средневековья, и к нач. ХVII в. они приобретают вполне завершенный характер.

Надо отметить, что в современной исторической, культурологической, политологической и т.п. литературе доминирует точка зрения об уникальности России, о ее, едва ли, не самодостаточном характере. В ходу термины «западноевропейская» и «российская» цивилизации. Особенно настойчиво эта мысль звучит в публицистике. Такой подход образует в центре Европы, своего рода, типологическую «дыру», «болото», имеющее весьма расплывчатые социокультурные характеристики и растягиваемое между двумя самодостаточными цивилизациями. Речь идет о восточноевропейских государствах, а теперь к их числу можно было бы прибавить и западную часть бывшего СССР. В полной мере эти тезисы применимы и к ряду других регионов, среди которых, безусловно, и Кавказ. Такого рода «пробел» привел к появлению в 1990-е годы концепций о «кавказской» или даже «северокавказской» цивилизации.

   При всем различии Запада и Востока Европы (имея ввиду Россию) необходимо отметить общий источник формирования этих типов культуры. Возникая первоначально как ересь в иудаизме, христианство становится важнейшей составляющей Восточно-средиземноморского региона осевого времени (25), определяющего структуру и характер современной цивилизации, наряду с Индией и Китаем. Именно христианство становится основой западноевропейского и российского типов культуры. Этот факт весьма важен, ибо библейская традиция решающим образом повлияла и на арабо-исламский тип культуры, представляющий собой действительно нечто совершенно самостоятельное. Христианство выступает в этом смысле неким идентифицирующим и «сужающим» фактором в смысле вариативности формирования типологических черт культуры Европы.

   Дальнейшее распространение христианского типа культуры получило западное и восточное направления. Колонизация азиатского региона, как известно, не привела к существенному изменению его культурно-типологических характеристик, и европеизация Африки сомнительна не менее. Любопытно, что христианская культура в ее западном варианте распространяется на запад представителями западного же региона Европы, включающего несколько этнических групп (англичане, ирландцы, французы, португальцы, испанцы, голландцы). Среди колонизаторов нет хоть сколько-нибудь заметной доли других европейских народов. Распространение христианского типа культуры на восток осуществляется усилиями российского суперэтноса, включающего в себя несколько субэтнических групп, некоторые из них (главным образом, казачество) особенно активно проявляют себя в колонизации пространств к востоку от исторически определенных границ Европы. Здесь мы также не наблюдаем весомой роли этносов и культур, находящихся под традиционным влиянием России, не говоря уже о ближайших западных соседях.

Практически одновременно начинается распространение христианского типа культуры на запад и на восток. Сложившиеся на новых территориях в эпоху Нового и Новейшего времени социокультурные общности и варианты этнокультур так же своеобразны, как Западная Европа и Россия, и несут в себе особенности их типологических черт.

Если допустить применимость к России понятия «цивилизация», то проблема «извечного метания России между Востоком и Западом», по существу, сводится к вопросу: является ли она самодостаточной цивилизацией или частью европейской цивилизации? Очевидно, что ответ на этот вопрос, ещё со времён споров западников и славянофилов, зависит от убеждений исследователя, так как аргументов в пользу любой из названных позиций можно найти предостаточно.

Попытаемся взглянуть на эту проблему в иной плоскости. По нашему мнению, Россия не является самодостаточной цивилизацией. Она представляет собой региональный вариант христианского типа культуры (так же как и Западная Европа), составляющего основу европейской христианской цивилизации. Последняя имеет бинарный характер с ярко  выраженными социокультурными полюсами, которые представляют западноевропейский и российский исторические типы культуры.

Европеизация России, или, скажем по-другому, проникновение европейских традиций и черт культуры в различные сферы общественной деятельности и в сами основы российской государственности, в том числе, имеет циклический характер. Почему это происходит? Между «Востоком и Западом» мечется не Россия, позволим себе заметить, что такого метания вообще нет. Европейская цивилизация как бы пульсирует между своими полюсами. Это не Россия, а, образно говоря, Европа «мечется» между своей западной и восточной  частями, разумеется, в культурно-типологическом смысле. Векторы влияния России и Западной Европы в рамках европейской цивилизации находятся в состоянии динамического равновесия: усиление влияния одного из типов культуры ведёт к ослаблению другого и так далее. Поэтому периоды гармоничного состояния российской государственности трактуются как обретение своего «истинного пути», а кризисы, сопровождающиеся естественным усилением европейского влияния, связаны с истериями по поводу «измен», «продажи родины», «предательства», «международного заговора» и т.п. При этом надо подчеркнуть, что привнесённый в период кризисного состояния тот или иной элемент европейской культуры, как правило, приживается и в дальнейшем рассматривается как вполне «русский». Речь идет, безусловно, не только о матрёшках и самоварах, и даже не столько о них. Европеизация на различных этапах затрагивала и систему общественной организации, и отдельные черты мотивационной сферы исторических субъектов. Не стоит недооценивать и процессы усиления российского влияния на Европу, которые проявлялись периодически, начиная с Нового, и особенно Новейшего периода истории.

Процессы европеизации России зачастую включаются в число «волн» её модернизации, что не противоречит заявленным в нашей работе подходам, а трактует те же самые циклические процессы развития историко-культурного типа в контексте иной методологической модели, задействованной нами частично. 

Таким образом, мы не находим целесообразным использование понятия «цивилизация» применительно к России. В контексте заявленных подходов, а также поставленной цели и задач исследования, считаем необходимым и достаточным применение понятия «исторический тип культуры» («историко-культурный тип»).

Системообразующим компонентом российского историко-культурного типа является уникальный набор типологических черт культуры, в основании которого лежит исторически сформировавшийся тип ментальностей. Последние представляют собой, своего рода, ядро культуры, её генетический код (26).

Определяющими чертами российского исторического типа культуры, на основании которых сформировался идеал социотипа, будем считать патернализм, государственность и социоцентризм. В целом данный социотип можно охарактеризовать как мобилизационный (27).

Следующий вопрос, который, хотя бы в самом общем виде, необходимо затронуть: что же является движущими силами общественного развития? Мы придерживаемся того мнения, что оно всё-таки происходит. Рассмотрим, что является побудительным мотивом деятельности и причиной усложнения социальной структуры общества, основой эволюции историко-культурного типа.

Источником, необходимым и достаточным условием становления и развития любой общественной системы является биосоциальный характер личности. Это означает, что кроме жизненных (биологических) потребностей, человеку присущи и надбиологические потребности (социальные и познавательные). Таким образом, особое значение приобретает вопрос о соотношении явлений «культура-личность». Можно выделить три наиболее известных направления в решении этой проблемы.

В XVIII-XIX вв. сформировался натуралистический подход (Т. Гоббс, Ж.-Ж. Руссо, Ч. Дарвин, И.П. Павлов и др.). Второй подход главным свойством человека признавал социальность (К. Маркс, Ф. Энгельс). Третий подход получил название философско-антропологического (А. Гелен, Э. Ротхакер, М. Шолер, Л. Шестов, Э. Фромм и др.). В современных концепциях человеческой природы зачастую своеобразно сочетаются и интерпретируются все три подхода.

Мы исходим из тезиса, что, условно говоря, горизонт сознания человека «разомкнут». То есть, сознание человека открыто для качественных изменений и трансформаций, оно способно эволюционировать. Это то, что выделяет человека из всего остального мира живой материи.

Жизнестойкость и развитие целостного сообщества – обязательное условие существования личности как явления социального. Эта особенность придала инстинкту самосохранения как бы второе значение, некую двухуровневость. Речь идёт о том, что если общество оказывается не жизнестойким, то само понятие «личности», как части социального организма, теряет смысл.

Потребности человека имеют тенденцию к количественному и качественному росту, как в отдельных случаях, так и от поколения к поколению. Поиск путей наиболее полного их удовлетворения приводит к усложнению социальной структуры общества. Качественно иной этап в истории культуры наступает в момент достижения уровня её развития стадии цивилизации.

Поскольку порог возможностей человека и его способностей не определён, и, можно сказать, не предзадан, то не определён и порог его потребностей. Таким образом, стремление человека к наиболее полному удовлетворению своих биологических и надбиологических потребностей является необходимым и достаточным условием для возникновения общественных систем и представляет собой движущую силу их развития. «В основе указанных тенденций (Ш.В.: общественной эволюции, выражающейся в процессе интеграции локальных цивилизаций в новейший период истории) находится не действие каких-то безличных законов, не рок, а стремление людей к самореализации, к полноте жизни. Реальные потребности, а также реальные условия их удовлетворения - это достаточные основания для осмысления форм жизни, в которых эти потребности могут быть удовлетворены» (28).

Ю.В. Яковец отмечает, что наиболее сложный и прихотливый характер носят социокультурные циклы и кризисы. Они обусловлены неравномерной динамикой протребностей человека и степенью их удовлетворения, социальной стратификацией, сферой духовного воспроизводства (29).

Реальные, социально обусловленные возможности удовлетворения потребностей прогрессируют медленнее, чем их рост у среднестатических исторических субъектов. Свобода самореализации личности есть не что иное, как возможность наиболее полного удовлетворения потребностей. Ущемление этой свободы возникает с неизбежностью в результате опережающего роста потребностей членов социума по отношению к возможностям, предоставляемым им в рамках определённых социальных связей и структур. В этом противоречии заложена природа социальных циклов, механизм которых мы рассмотрим ниже.

Ю.Н. Соколов, говоря о методологии исследования циклических процессов, отмечает: «Основы исследования должны быть очевидны, просты, приниматься без доказательства, их должно быть немного. Сформулируем эти основы.

Объективный мир представляет собой совокупность самых разных материальных объектов. Материя, из которой построен мир, существует не иначе как в форме индивидуальных материальных объектов. Индивидуальность выступает как характерная черта реальности.

Материальные объекты существуют не иначе как во взаимодействии … Итак, первым основанием нашего исследования является положение, что мир – это совокупность взаимодействующих материальных объектов.

В любом взаимодействии существуют силы действия некоторого объекта на среду и силы противодействия среды … Вторым основанием нашего исследования выступает положение, что в любом взаимодействии есть силы действия и противодействия.

Третьим основанием исследования является центральное положение диалектики о том, что источником самодвижения и саморазвития природы является противоречие как взаимоотношение двух противоположностей» (30).

У нас нет оснований возражать против трактовки природы цикла как диалектической. Основное противоречие, заложенное в таком понимании циклизма, это сочетание прогрессивности и нелинейности развития общественных процессов. Очень точно подмечает эту взаимосвязь (хотя и обходится другими терминами) В.И. Пантин: «… под циклами истории понимаются не замкнутые круги исторического развития, когда всё возвращается в исходную точку, а циклы эволюции, в ходе которых природа, человек или социальная система приходит в новое состояние, подобное, но неравное тому, что она уже проходила раньше… По сути своей исторический цикл представляет собой волну изменений, происходящих во времени, поэтому речь идёт о циклически-волновом подходе к истории» (31).

В вводной части мы уже говорили, что ряд отраслей деятельности человека и характеристик общественного устройства имеют прогрессивный характер и могут быть сопоставляемы только в относительных величинах. В дальнейшем мы выделим критерии оценки относительных состояний социальной гармонии и кризиса в России. И эти показатели мы определим как допускающие возможность абсолютного сопоставления.

На наш взгляд, идея «чистого» циклизма, когда все характеристики многомерной исторической деятельности человека могут быть подвергнуты сопоставлению в абсолютных величинах, допустима только как идеальная конструкция и только в пределах моноцикличной модели общественной эволюции. В реальности идея «чистого» циклизма также абсурдна, как и идея абсолютной линейности, прогрессивности развития. Истина в сочетании этих противоречий.

Возвращаясь к теме побудительных мотивов деятельности, отметим, что зачастую они определяются не столько реальными представлениями о настоящем, сколько идеальными о будущем. Характерной чертой российского типа умонастроения является представление о прогрессивности общественного развития, его однонаправленности. Для русского человека характерна вера в лучшее будущее и обязательный позитивный результат его текущих и планируемых действий. Другими словами, усилия, предпринимаемые сегодня, непременно должны привести к положительному результату завтра и к ещё лучшему в более отдалённом будущем. То есть, идеально существующая конструкция будущего всегда лучше и совершеннее настоящего. Такое видение будущего накладывает отпечаток и на оценку настоящего, которое представляется совершеннее прошлого. Исключения составляют, пожалуй, только краткие периоды глубочайших кризисов в обществе. Можно сказать, что этот признак характерен для всей европейской культуры. Вместе с тем, он далёк от качества универсальности в общеисторическом масштабе. Наиболее яркий пример иного отношения к будущему и настоящему в сравнении с прошлым - это китайско-конфуцианская культура.

Идеализируемый образ грядущего, в известной степени и по отдельным показателям, действительно может соответствовать ожиданиям. Однако, чаще всего, представления о том, как должно быть, и как есть на самом деле вступают в противоречие на уровне личного и общественного сознания. Идеальные конструкции слишком явно не совпадают с реальными, а планируемые результаты с достигнутыми. В такие периоды наступает атмосфера общественной фрустрации, и мы можем твёрдо идентифицировать начало предкризисного состояния общества. Наступающий вслед за этим кризис не обязательно должен сопровождаться революциями или иными социальными катаклизмами, но реформирование отдельных сфер деятельности государства и общества неизбежно.

Ю.В. Яковец отмечает, что кризис восстанавливает на время баланс (Ш.В. – потребностей и возможностей) на более низком уровне – чтобы через фазу вновь началась эйфория безудержного роста потребностей, жизни не по средствам – до очередного кризиса (32).

Таким образом, период социальной гармонизации (фаза подъёма в рамках отдельного цикла), сопровождается ростом патриотических настроений, общественного оптимизма и т.п. Это происходит потому, что идеальные конструкции будущего, формирующиеся в общественном сознании, ещё не вступают в заметное противоречие с реалиями. Также послекризисное состояние общества характеризуется высокой степенью доверия государству, образно говоря, общество обладает «большим запасом надежд».

На наш взгляд, причинами периодов упадка и кризиса в рамках любого социального цикла в истории России является опережающий характер ожиданий членов общества по отношению к динамике социальной эволюции. Другой стороной этих процессов является консерватизм государственной власти, правящей социальной группы, партии.

В российской истории это проявляется в том, что А. Ахиезер называет «хромающими решениями», когда возникает «… несоответствие, противоречие, раскол между исторически сложившейся культурой и социальными отношениями. В результате такого несоответствия возникают хромающие решения, т.е. такие, в цепочке которых каждое последующее отменяет полностью или частично предшествующее» (33). И далее учёный уточняет: «Самой масштабной формой хромающих решений в нашем обществе являются ярко выраженные циклы исторического развития страны» (34).

 Таким образом, к социальным кризисам приводит столкновение идеальной и реальной моделей действительности. Разумеется, процесс этот имеет нелинейный характер и довольно сложную динамику, на чём мы предполагаем остановиться ниже, используя конкретные примеры.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13